Куда же они делись? Деннис не мог знать, что крысы, визобилии водившиеся раньше в трубах, не тревожили обитателей замка уже пять лет— с того самого дня, когда Флегг выбросил в водосток камень и нож, на которыхосталось несколько крошечных частиц Драконьего Песка. Многие крысы сгорелизаживо, отравленные парами ужасного яда, а остальные ушли и до сих пор невернулись, хотя за эти годы яд большей частью выветрился. Но если бы Денниспрошел ближе к жилищу Флегга, он тоже мог бы умереть. Не знаю, что его спасло —случай или судьба.

Дойдя до угла, Деннис выглянул из-за него и увидел молодогозаспанного стражника. Сердце его подпрыгнуло, но зато теперь он знал, гденаходится.

Когда стражник ушел, Деннис быстро, с уверенностью человека,знающего замок, как свои пять пальцев, отправился в западное крыло, где хранилисьсалфетки. Он старался выбирать самые темные коридоры и при каждом звуке,реальном или воображаемом, прижимался к стене. Весь путь занял почти час, и емуужасно хотелось есть.

Забудь о брюхе, Деннис — думай в первую очередь о своемхозяине!

Часовой вдали прокричал четыре часа. Деннис уже был близок кцели, когда из-за поворота вдруг показался стражник. Деннис вжался в стену,стараясь не дышать. Вот сейчас стражник повернется, увидит его, схватится замеч… и это будет концом и для Денниса, и для Питера.

От стражника несло прокисшим вином и потом. Он остановился,поковырял в носу, потом вдруг запел надтреснутым голосом:

«Знал девчонку я друзья… Марчи-Мельд ее звал я… Я прошел бысемь морей… Чтоб обнять ее скорей… Тутти-синди, тутти-на, дайте мне стаканвина…»

Тут с Денисом случилось нечто ужасное. Его нос началчесаться. Скоро он должен чихнуть.

«Иди же, болван!» — взмолился он про себя.

Но стражник вместо этого извлек из левой ноздри что-тозеленое и принялся разглядывать.

«Знал девчонку я, друзья, — завел он снова. — Дарчи-Дарл еезвал я… Целовал я тыщу раз Милых губ ее и глаз… Тутти-синди, тутти-на… дайтемне стакан вина».

«Об башку бы тебе стакан вина, — подумал Деннис. —ПРОВАЛИВАЙ!» Нос чесался все сильней, но он не осмеливался тронуть его, боясьбыть замеченным.

Стражник еще покопался в своем носу и, наконец, ушел,по-прежнему напевая дурацкую песенку. Едва он отошел, как Деннис зажал нос ирот и чихнул. Он ожидал лязга металла и воплей, но стражник ничего не заметил.Раньше за пьянство на посту он мигом загремел бы на дальнюю границу, но временаизменились. Деннис немного подождал, потом с опаской двинулся к двери справа покоридору. Он хорошо знал эту дверь, хотя теперь рядом с ней стояло кресло.Дверь вела в хранилище салфеток. Ее не запирали раньше, не запирали и теперь —кому нужны старые салфетки?

Стоя здесь, он вспомнил вопрос, который задал ему Пейна:«Знаешь ли ты, откуда берут салфетки для принца Питера?» Этот вопрос показалсяДеннису легким, но вы, быть может, заметили, что все вопросы, на которые знаешьответ, кажутся легкими. Деннис взял деньги у Бена — собственно, у АндерсаПейны, и считал своим долгом проверять время от времени, выполняется ли то, начто эти деньги пошли.

Он рассказал Пейне о хранилище салфеток (чему тот был весьмаудивлен) и о том, как каждую субботу служанка берет оттуда двадцать однусалфетку, гладит их и вывозит на маленькой тележке за дверь, откуда воскреснымутром слуга относит их в Иглу и передает одному из стражников.

Все это он рассказал Пейне.

Теперь Деннис подошел к тележке, где лежала очередная партиясалфеток. Он откинул верхнюю. Воскресный завтрак. Воскресный обед. Если бы оноткинул и воскресный ужин, вся наша история могла бы кончиться по-другому. Ноон решил, что под тремя салфетками записка будет в безопасности. Он извлек изподкладки куртки булавку, которую нашел накануне в фермерском доме, и аккуратнопришпилил записку к внутренней стороне салфетки.

«Найди ее, Питер, — прошептал он громоздящимся вокругпирамидам салфеток. — Найди ее, мой король».

Деннис знал, что пора прятаться. Скоро замок проснется,конюхи отправятся в конюшни, прачки — в прачечную, кухарки — на кухню. Примысли о кухне у Денниса опять заныло в животе. Теперь и репа казалась емунеобычайно вкусной.

Он прошел вглубь и укрылся в дальнем углу хранилища. Отсалфеток шел сладкий сухой запах залежалости. Он разложил их стопку на полу, аеще одну подложил под голову. Это было не самое роскошное ложе, но последолгого пути и всех ночных страхов спать ему хотелось еще сильнее, чем есть. Скороон спал, и прежде чем мы на время оставим его, хочу пожелать тебе, читатель —пускай твой сон будет таким же сладким и безмятежным, как его сон в ту ночь.

В субботу вечером, когда Деннис замирал от ужаса на поле,когда черная тень мыслей Флегга пронеслась над ним, Бен Стаад и Наоми Ричфулрасположились на ночлег на заснеженной пустоши милях в тридцати от бывшего домаАндерса Пейны.

Они разбили временный лагерь. Пока Бен натягивал палатку иразводил огонь, Наоми отвязывала собак. Потом она варила в котелке оленину. Онимолча поели, и девушка вернулась к собакам. Лайки уже спали, все кроме Фриски,ее любимицы. Фриски поглядела на хозяйку своими почти человеческими глазами илизнула ей руку.

«Хорошо поработала, милая, — сказала Наоми. — Теперь спи.Лови лунных зайцев».

Фриски послушно положила голову на лапы. Улыбнувшись Наомивернулась к огню. Бен сидел там, обняв руками колени; лицо его было задумчивым.

«Скоро снег».

«Я так же хорошо предсказываю погоду, как и ты, Бен Стаад.Феи водят хоровод вокруг головы принца Эйлина».

Бен посмотрел на луну и кивнул. Потом опять стал глядеть вогонь.

«Знаешь, я видел плохой сон. Сон о… о том, кого лучше неназывать по имени».

Наоми зажгла сигару и предложила другую Бену, но он покачалголовой.

«Мне, похоже, снился тот же сон», — сказала она, пытаясьговорить равнодушно, но в голосе ее слышалась тревога.

Он в недоумении уставился на нее.

«Да. Во сне он смотрел на какую-то блестящую штуку ипроизносил имя Питера. Я не из тех неженок, что вопят при виде мыши или паука,но от этого сна мне захотелось кричать».

Вид у нее был смущенный.

«Когда это было?»

«Две ночи назад».

«А мне это снилось четыре ночи назад. И не думай, что я будунад тобой смеяться и обзывать плаксой-ваксой. Я тоже чуть не заорал».