– И где же проводится такое шоу?

– Да прямо здесь!

– Здесь? В нашем дворце?

– Ну да… То есть оно еще не готово. Он для того нас и собрал сегодня до общей репетиции, чтобы поговорить. А вы… – девушка нахмурилась, силясь понять. – Вы тоже для этого пришли?

– Смеешься? Я просто соскучилась. Ужин готов, белье поглажено, дети играют…

Ей стало больно: «А он готовит с девчонками стриптиз!»

– Я выясню, – сдержанно пообещала Зина. – Чего ты плачешь? Насильно тебя никто не заставит.

– Он сказал, что и в театре меня не оставит, если я откажусь, – плаксиво протянула Аня, глядя на нее влажными, умоляющими глазами. – А мне у вас так понравилось… Так интересно…

– А работаешь ты где? – не вспомнив сама, спросила Зина.

Та уныло махнула рукой:

– А… На почте. Посылки отправляю, бандероли всякие… Жуткая скучища.

– Так, может, ночное шоу тебя как раз и развлечет? – не справившись с обидой, резко спросила Зина.

– Ой, ну что вы! А если родители узнают? Город-то крошечный… Отец мне сразу голову оторвет.

Зина устало повела плечом, чувствуя себя расплющенной этим разговором:

– Ладно, беги домой. Я разберусь.

«Надо только разозлиться хорошенько, – сказала она себе, изучив напоследок складную фигурку девушки. – Ну, надеюсь, в этом он мне поможет…»

Дослушав звук шагов, Зина тяжело поднялась, уже не ощущая той отчаянной легкости, с которой взбегала наверх, и отправилась разыскивать Ивана. Возле кабинета свекрови она приостановилась и послушала густой голос Веры Михайловны:

– Так я договорюсь насчет участка земли, а ты мне рабочих найди где хочешь…

«Предводительница шайки», – брезгливо подумала Зина и похвалила себя за то, что так удачно выбрала маршрут: даже через дверь свекровь подействовала на нее, как мощный раздражитель, хотя обычно они прекрасно ладили. Главным образом потому, что дома Вера Михайловна почти не появлялась. Такое многолетнее, немного демонстративное невмешательство в семейные дела сына всегда вызывало у Зины уважение, и сейчас она попыталась пристыдить себя за эту внезапную вспышку ненависти: «Они же не виноваты… Никто из них. Они ведь все те же… Это во мне что-то меняется. Значит, я и виновата. А они здесь ни при чем…»

На какой-то миг ей даже стало страшно от того, что она так естественно говорит «они» о самых родных для нее людях. И самым ужасным было то, что Зина так и чувствовала – они. Будто уже перестала быть членом семьи только потому, что семья не могла разделить того, что сейчас заполняло ее целиком. Клим не мог войти в их семью ни на каких условиях, абсурдно было даже в мыслях допускать такое. И так же невозможно было, чтобы Зина вышла из этой семьи…

Его обжигающее дыхание вдруг так ощутимо скользнуло вверх по ее ногам, что Зина вся сжалась: «Господи, как же мне хочется этого!» Остановившись на внутреннем балконе второго этажа, она глянула вниз и отшатнулась: «Нет! Это немыслимо… Еще ничего не случилось, чтоб думать о таком. Да если бы и случилось… Разве кто-нибудь сможет потом объяснить это детям?»

Снизу из зала донесся рассерженный голос Ивана, который кричал кому-то: «Это же фантазия, мечта, а ты топаешь, как слониха! Давай сначала…» Зина невольно поморщилась и, обгоняя пугавшие ее мысли, сбежала на первый этаж. Сколько масок она мысленно перемерила, спускаясь по этой мраморной лестнице! Кем только не была… И только сейчас задумалась: зачем это было ей нужно? «Я всегда чувствовала себя – никем. Я была для него – никем. Он никогда не говорил этого… Конечно, не говорил, это было бы уже оскорбительно… Но он никогда не говорил и того, что влюбился в меня по уши… Смешная фраза. Если б Иван сказал мне это хотя бы однажды, я, наверное, ощущала бы себя первой леди этого огромного мира. Но он никогда такого не говорил».

Ей показалось, что сегодня во дворце как-то необычно холодно – Зину то и дело тянуло поежиться. Но Иван, как обычно летом, был в предельно открытой майке. Зина всегда знала, как ему нравится показывать свое тело, и ничего не имела против, ведь на него действительно приятно было посмотреть.

Когда она вошла в зал, Иван недовольно оглянулся, но, узнав, разулыбался и махнул рукой:

– Привет, Занька! Какими судьбами? Я думал, ты дома.

– А я дома, – ответила она, сдерживаясь при посторонних. – Это же наш второй дом, разве не так?

Мгновенно уловив нарастающее в ней напряжение, он серьезно спросил:

– Надо поговорить?

– На улице теплынь, – сказала Зина. – Давай немножко подышим…

Иван охотно согласился:

– Лады. Я и сам подумывал выбраться на солнышко из этой норы.

И закричал так, будто в зале было полно народу, хотя на сцене Зина увидела только пятерых:

– Перерыв на пятнадцать минут! Все свободны.

По-хозяйски взяв Зину за локоть, он вывел ее на улицу и, застонав от удовольствия, глубоко вдохнул:

– Ух, черт! Опьянеть можно…

Решив обойтись без пролога, она сказала напрямик:

– Мне стало известно, что ты готовишь какое-то ночное шоу.

– Какое-то! – возмутился Иван. – Это будет грандиозное зрелище! Я все ночные клубы с их варьетешками за пояс заткну! Если, конечно, эти коровы все исполнят, как я задумал…

Он по-мальчишески спрыгнул со ступеней и протянул Зине руку. Не подав свою, она шагнула вниз и холодно спросила:

– Ты собираешься устроить в нашем доме притон для этих бритых болванов?

– Это мои друзья, – тоже изменив тон, напомнил Иван. – Они очень мне помогают, будто ты не знаешь! А я могу только развлечь их.

– Ты устраиваешь в нашем дворце настоящий гадюшник! – закричала Зина, выйдя из себя. – И еще делаешь вид, что ничего особенного не происходит! Да как ты можешь?! Ты же считал себя интеллигентом! Где это все? Что ты с собой делаешь? Мне противно даже думать о том, что ты собираешься…

Шагнув к ней, Иван угрожающе прошипел:

– А жрать мой хлеб тебе не противно?!

– Всему же есть предел! – заговорила она почти умоляюще, предположив, что так он быстрее поймет. – Ведь наши дети узнают, что здесь творится… Тебе не будет стыдно перед ними? Кем они вырастут, если ты сам покажешь им, что это можно?

– Да что – это?! – закричал он в ответ. – Я, по-твоему, стриптиз устраиваю, что ли? Или, может, я на сутенера похож? Это будет нормальное шоу… Ну, может, чуточку рискованное…

Зина с презрением заметила:

– Да твоим дружкам босую ступню покажи, они уже возбуждаются… Это ведь животные! Думаешь, я от них не наслушалась всяких пошлостей? Но я стараюсь этого не слышать, потому что ты каждый день