отвращения к людям, лишенным способностей, или под страхом порицания Верховного Правителя хорошо скрывал истинные эмоции.

Мистер Жером подошел к высокой двустворчатой двери и взялся за правую ручку. Вблизи ее высота показалась ошеломляющей, в такую дверь мог войти не просто великан. Даже если бы тролль ехал на самом огромном в мире мамонте, он все равно без проблем преодолел бы этот дверной проем. Я запрокинула голову, чтобы рассмотреть резьбу над дверью, и прищурилась. Со стены над створками на меня смотрела птица феникс, подобная той, что висела у меня на шее и приятно холодила кожу. Феникс был не один, рядом с ним восседали ворон и орел.

– Эти птицы символизируют мудрость, – сказал мистер Жером, перехватив мой взгляд. – Думаю, подобное толкование не слишком отличается от того, что принято в вашем мире.

Мистер Жером толкнул створку двери, приглашая пройти вперед. Я помялась в нерешительности, а затем сделала несмелый шаг, зажмурившись. Воздух внутри был гораздо прохладнее. Аромат зелени и свежести сменился запахом книжных страниц и трав. Он приятно щекотал нос, и, услышав, как дверь глухо затворилась за спиной, я наконец решилась открыть глаза.

Холл Академии представлял собой большое, круглое помещение, размером с футбольное поле. Несколько тысяч волшебных свечей горели голубым пламенем, разгоняя легкий сумрак. Свет мягко лился сквозь полукруглые витражные окна. От желания взлететь по лестнице и прикоснуться к этим необычным разноцветным кубикам стекла кололо кончики пальцев. Мрамор на полу и стенах искрился, подсвеченный ультрамарином.

Бронза узорами легла на перила широкой лестницы, расположенной посередине. Лестница спиралью уходила наверх, закручиваясь и сужаясь у потолка, как змея. В здании было не меньше шести этажей. По обе стороны от лестницы тянулись ряды многочисленных тяжелых бронзовых дверей.

Люстра в стиле барокко свисала с потолка, она была такой большой, что, упади она на пол, могла бы раздавить десяток человек. Прохладу в помещении создавал ветерок, вороша волосы на затылке, и не возникало сомнений, что он – порождение магии.

– Добро пожаловать в Академию, Вероника, – сложив руки на груди, мягко улыбнулся мистер Жером. – Выглядит недурно, не правда ли?

– Да-да, – я закивала, как болванчик. – Зачем здесь столько дверей?

– Это, – он махнул в сторону тянущегося коридора и поблескивающих металлом дверей, – кабинеты преподавателей. В каждом кабинете проходит определенное занятие, к тому же у нас целых восемь классов. В ваших учебных заведениях примерно такое же разделение?

– Да, но у нас дети идут в первый класс в семь лет, и им предстоит одиннадцать лет учебы, немного меньше, чем здесь. Затем можно поступить в колледж, там еще пять лет, и только тогда…

– Знания! Как это прекрасно! Будь моя воля, дети учились бы десять, нет, пятнадцать лет! Нет предела совершенству, тяга к знаниям – самое светлое чувство, которым мы обладаем, то, что делает наши миры похожими.

– И вы совсем не презираете обычных людей? – робко спросила я.

– Обычных людей? Простецов? – удивленно воскликнул мистер Жером, и голос его эхом разнесся по холлу. – Конечно же, нет! За что вас презирать? Точнее, не вас, ты же дочь Верховного Правителя, твои способности просто спят. Я сделал предположение, что это связано со слишком долгим отсутствием магического контакта.

Мужчина гордо выпятил грудь, тема, связанная с обучением и наукой, действительно его вдохновляла, он расцветал, рассказывая об этом.

– Люди везде остаются людьми, совершенно неважно, есть у них магические способности или нет, высокие они или низкие, какого цвета у них кожа, в конце концов. Главное, что внутри, какие качества человек в себе взращивает. Зачем, например, кормить душу ненавистью?

Этот вопрос, не требовавший ответа, повис в воздухе. Мистер Жером говорил очевидные вещи, но почему-то для большинства они все еще оставались тайной за семью печатями. На языке вертелся вопрос, но стеснение сковывало меня.

– Я… хотела спросить, сколько вам лет? – все же выпалила я.

Мистер Жером расхохотался так, что в уголках глаз выступили слезы, ему понадобилось несколько минут, чтобы совладать с собой. Когда он улыбался, его фиолетовые глаза озарялись озорными искорками и он выглядел моложе.

– Вероника, это именно то, о чем ты хотела спросить? Я видел, как ты переминалась с ноги на ногу в нерешительности, но такого уж точно не ожидал. Мне девяносто восемь лет, не так уж и много, я достаточно зрелый маг. Уже не молодой, но неплохо сохранился.

Я опешила. Конечно, отец рассказал о том, что маги живут гораздо дольше благодаря магии, которая их подпитывает, но трудно было поверить, что человек, выглядящий так, словно ему нет еще и сорока, скоро отпразднует свое столетие.

– Тогда почему Эдриан с вами так разговаривает? Вы – директор Академии, взрослый маг, а он – ваш ученик. Я понимаю, что он сильный волшебник, ему подвластны все стихии, и ткачество, и мысли, и даже материальные способности, но он так юн! И раздает всем приказы, а ему подчиняются, это какой-то абсурд…

– Вероника, – погрустнев, отозвался мистер Жером, – отец рассказал, где находится твой брат Майкл?

– Нет.

– Тогда я пока не имею права распространять какую-либо информацию, в частности, насчет Эдриана и Майкла. Ты все узнаешь, когда придет время. Сейчас я могу лишь помочь, постараться с помощью наших преподавателей пробудить твои силы, тогда откроется истина.

– Но почему? Почему мне ничего не говорят? Меня выдернули из обычной жизни, чтобы спасти брата, а теперь держат в неведении! – Мягкость и открытость мистера Жерома располагали к себе, и эмоции вырвались наружу.

– Вероника, магия – это нестабильная субстанция. Даже у тех, кто наделен волшебством, проявление способностей требует усилий. Часто людям не хватает силы воли, чтобы развивать в себе магию, на волшебство может повлиять что угодно. Обстоятельства, при которых пропал твой брат, – весьма необычные, как и события, происходящие сейчас в Делитрее. На них прольет свет урок истории магии, на который ты сейчас отправишься. Так вот, твои способности еще не раскрыты, они спят, прячутся. И если ты подвергнешься еще большему стрессу, есть вероятность, что они вовсе не откроются.

– Может, во мне вообще нет никакой магии! Вы хотите сказать, что в таком случае я не смогу помочь брату? – чуть не плача простонала я.

– Пока что мы надеемся на пробуждение магии. Я придерживаюсь принципа решения проблем по мере их поступления, – неловко пожал плечами мистер Жером. – А теперь позволь проводить тебя в кабинет.

Мистер Жером галантно предложил локоть, и я благодарно усмехнулась, но все-таки не решилась взять директора Академии волшебства под руку. Сквозь толстые бронзовые двери не просачивалось ни единого звука, лишь шорохи, треск волшебных свечей, и стук каблуков отражался