Преподавательница явно не испытывала ко мне теплых чувств, но она была обязана подчиняться приказам.

– О, да я ничего плохого не хотела сказать, – елейным голоском ответила Аманда, хлопая ресницами, – просто политика темного мага Вольфа отличается от политики правителей сотрудничающих Делитреи и Велиреи. В наших странах уже достаточно потомственных волшебников, магия перестает проявляться даже в семьях двух магов, а это значит, что необходимости приобщать простаков нет…

Этот урок был показательным. На последнем курсе ученики явно знали историю своей страны и соседних должным образом, поэтому все занимались посторонними делами. Кто-то, как Эдриан, читал книгу, кто-то делал записи в блокнотах, кто-то просто скучал, некоторые даже спали на партах. Даже мадам Закинс то и дело клевала носом.

Я робко подняла руку, надеясь, что не придется подавать голос, чтобы вывести мадам Закинс из полудремы. К счастью, она заметила мою вытянутую вверх ладонь и вскинула брови:

– Да, мисс Уилкинс?

– Что значит «магия перестает появляться»? Я уже знаю о том, что в семье двух волшебников не всегда рождается ребенок с магическими способностями, но разве материя… волшебство образуется по какому-то принципу?

Мадам Закинс вздохнула так, будто услышала самый глупый вопрос за всю жизнь. Она тяжело опустила руки на стол. Аманда скривилась, шепча одними губами: «Какая она глупая».

– Мисс Уилкинс, – начала мадам Закинс, растягивая слова, как при диалоге с трехлетним ребенком, – магия – это исчерпываемый ресурс. Возможно, вы уже знаете, что при использовании она имеет свойство исчезать, а потом восстанавливаться спустя какое-то время. То есть Эдриан не сможет обрушить на город два цунами подряд, придется сделать перерыв, и довольно внушительный.

Я услышала смешок позади, подавив жгучее желание обернуться и увидеть ухмылку на тонких губах, обнажающих ряд белоснежных зубов.

– Ресурсы магии, перерождающейся в людях, также исчерпываются. Поэтому со временем в волшебных семьях рождается все меньше и меньше потомков, наделенных сносными способностями. В мире простаков количество детей, у которых есть дар, тоже сокращается. Мы, как страна, все еще принимающая подобных людей, знаем об этом из первых уст. Люди, считающие, что магии нет из-за ее переизбытка, видят выход в том, чтобы перестать пускать простаков в наш мир, таким образом сократив их количество до минимума. Возможно, тогда магия снова вернется в волшебные страны в том количестве, в котором возрождается среди простаков.

– Это бред, – раздался голос Эдриана. – Каким образом отказ принимать простаков сократит их рождаемость? Вы сами знаете, что волшебник в такой семье может родиться через десяток поколений. То, что они перестанут появляться здесь, безусловно, поднимет всем колдунам настроение, но никак не повлияет на возрождение магии. Не так важно, в каком мире рождается ребенок со способностями, магия расходуется одинаково. Количество волшебников сокращается потому, что мы слишком беспечно используем силу. Например, для того, чтобы поменять цвет платья, совершенно необязательно каждый раз прибегать к использованию магии. В ежедневной смене цвета волос я тоже глубокого смысла не вижу.

– Довольно, – прошипела мадам Закинс так, будто этот укор касался ее напрямую. – Не думаю, что вашей подопечной мисс Уилкинс необходима информация о передаче магии, пока она ею не владеет. История Делитреи – вот что Верховный Правитель выбрал для преподавания.

– Она не моя подопечная, – холодно возразил Эдриан. – Она необходима Верховному Правителю, и вам прекрасно это известно.

Мадам Закинс промолчала, поджав губы. Кивком головы она велела Аманде продолжать повествование. Девушка, стушевавшаяся после реакции Эдриана, собралась и, откинув светлые волосы с плеч, подняла подбородок.

Подойдя к макету, Аманда выдвинула один из ящиков стола, достала оттуда холщовый мешочек и вернулась к карте. Я почти сразу сообразила, что это та самая волшебная пыль, с помощью которой можно управлять зачарованными предметами.

К Аманде подошел темнокожий парень, тот, который поддержал ее во дворе, когда она пыталась прогнать меня из Академии. Они о чем-то тихо посоветовались и пришли к соглашению. Аманда снова взяла указку, а парень погрузил пальцы в мешочек с радужной пыльцой.

Он взмахнул руками, и карта изменилась. Не поверив своим глазам, я часто заморгала. Теперь вместо изображения трех островов на пергаменте вырисовывался лишь один. Постепенно он приобретал очертания, невидимые прежде чернила проявляли буквы с названиями городов.

– Это приближенная карта Делитреи, – фыркнула Аманда, довольная произведенным эффектом. – Кому-то она может показаться восьмым чудом света, но это всего лишь простейшая магия. Дин, увеличь еще немного, пожалуйста.

Темнокожий парень ухмыльнулся, сделал несколько пассов, и теперь можно было четко прочитать названия городов, нанесенные на пергамент.

– Столица Делитреи – Масальто, великолепный город, макет которого расположен на столе. В городе сконцентрировано наибольшее количество важных зданий Делитреи. В первую очередь это дворец самого Верховного Правителя, затем Академия, собор Трех Великих, посвященный волшебникам-основателям, собор Кинтреона Высокого, в честь основателя Делитреи, и еще несколько объектов. Кроме Масальто, – Аманда провела указкой по жирным точкам на карте и надписям возле них, – есть еще четыре крупных города, в которых сконцентрирована основная сила, мощь и богатства Делитреи. Эльфего – город огня, здесь находится Университет стихийных, бо́льшая часть представителей этого типа магов проживает там, но многие работают и путешествуют по всей стране. Пенсаменто – город видящих. Каждая девушка знает, что, если хочешь узнать имя будущего мужа, лучшей видящей, чем в Пенсаменто, не найти. Также там находится Университет Видящих. Соответственно, третий город – Токар-кон-Лас, в котором стоит здание Университета материалов. Самые упорные из них достигают там невиданных высот. Ткачи же отправляются в университет города Курар.

Карта ежеминутно менялась под дирижерскими движениями Дина. Название каждого города, которое произносила Аманда, он увеличивал в несколько раз, и изображение под его умелыми пальцами двигалось, преображалось, линии чернил исчезали и появлялись, переплетались, сливаясь или разделяясь на несколько частей, складываясь в буквы и диковинные рисунки.

Ученики в кабинете скучали, и я предположила, что все давно знали эту информацию, но для меня все рассказанное Амандой было в диковинку. Запомнить кучу сведений о новой стране, ее городах, расположении университетов и типах магов, которые в них учились и проживали, казалось нереальным. Я обратила внимание на книги, стопкой лежавшие на краешке парты.

Обложка верхней книги была шершавой, старинной, а сами страницы пожелтели от времени и пахли пылью и древесиной. Я осторожно переложила тяжелый том на середину парты и по привычке заглянула сразу в конец издания, чтобы узнать количество страниц. Тихонько застонав, я уставилась на цифру 1624 и вернулась к первой странице. Книга называлась «История великой страны Делитреи и становления магии в ней. Том 1». Бегло просмотрев несколько страниц, я поняла, что