дуновении ветерка колыхались верхушки деревьев, а напротив, в своем неизменном величавом спокойствии, возвышались горы.

Возле увитого плющом дома остановились три фургона жандармерии. Дверь им открыла Артемизия в прямом коротком платье без рукавов и в сапогах.

– Ваш муж дома? – спросил ее представитель следственной группы Сен-Годана, который принял эстафету у двух жандармов. Его сопровождали уже шестеро жандармов, из которых двое были из отряда наблюдения и пресечения вторжений.

– А что, собственно, происходит? – спросила Артемизия, заметив за спинами жандармов двух людей в касках и боевой амуниции. – Что это за команда такая?

– Он в доме? – Представитель жандармерии уже начал терять терпение.

– Морбюс! – крикнула она, обернувшись.

Морбюс Делакруа появился торжественно и величаво, как и подобает настоящему королю, хотя и без трона. Одет он был в длинный шелковый халат, из-под которого виднелись полупрозрачные кальсоны фирмы «Циммерли»; всклокоченные волосы падали на сонные глаза.

У жандармов глаза округлись от изумления.

– Вы пришли арестовать меня за то, что я выращиваю у себя «травку»? – спросил он, зевнув.

– Морбюс Делакруа?

– Ну что вы, я его двойник.

– Сейчас двадцать пятое июня, четырнадцать тридцать. С этой минуты вы арестованы по подозрению в покушении на убийство женщины по имени Жюдит Талландье.

44

– Пьерра, это Мартен.

– Привет.

– Ты видел сегодня Венсана? Он тебе звонил?

– Что?.. Нет, о нем со вчерашнего дня нет никаких известий, – удивленно ответил парижский сыщик. – Я думал, что ты что-нибудь о нем знаешь…

У Серваса возникло неприятное ощущение, что ему в желудок выстрелили кислотой.

– Нет, со вчерашнего вечера – ничего.

Он взглянул на часы: 14:41. Где же Эспе?

– Он же пошел на ту вечеринку, разве нет? – спросил Пьерра, и в его голосе Сервас тоже уловил тревогу.

– М-м-м… Ты можешь доехать до его отеля и проверить, там ли он?

– Без проблем.

– Явно что-то у него пошло не так. Он не отвечает на звонки, а сообщения до него не доходят.

– Телефон наверняка выключен, – мрачно заключил Пьерра.

– М-м-м…

– А у твоего коллеги не сносит крышу, если он пьет допоздна? – спросил Пьерра. – Может, он нашел себе подружку?

– Об этом забудь, это не в его стиле, – ответил полицейский из Тулузы. – Так ты можешь съездить?

Сервас почувствовал, как внутри у него нарастает тревога. Этому может быть одно объяснение: Венсан напал на след и был вынужден отключить телефон, чтобы двигаться по следу. А может, он просто-напросто забыл зарядить телефон?.. Но какой-то голос, не такой утешительный, говорил ему, что дело тут в другом.

– В каком номере он живет?

– В двести тридцать седьмом.

– Ты звонил в отель?

– Пока нет.

– Ладно, забей, я сам позвоню.

– Спасибо.

– Мартен?

– Да?

– Не нравится мне все это, – произнес Пьерра.

Сервас нервно сглотнул, но ничего не сказал. «Мне это нравится еще меньше», – подумал он.

45

– Месье Делакруа, – начал офицер уголовной полиции из следственной группы Сен-Годана, – вы действительно оказывали гостеприимство Жюдит Талландье, студентке из Тулузы, с прошлого вторника до сегодняшнего дня?

– Закон за номером две тысячи одиннадцать тире триста девяносто два от четырнадцатого апреля две тысячи одиннадцатого года дает моему клиенту право молчать во время допроса, – заявил месье Брюиланд, адвокат от кинематографистов, худощавый человек лет сорока, сидевший напротив, положив перед собой блокнот. Он так быстро примчался из Тулузы на своем «Порше Панамера», что жандармы заподозрили его в нарушениях скоростного режима.

– Вы были сильно рассержены на Жюдит Талландье по какому-нибудь поводу? – продолжил жандарм, не обращая внимания на реплики адвоката. – Она пыталась вас обокрасть? Невежливо вела себя с вами и вашей супругой? Что произошло?

– Закон за номером две тысячи одиннадцать тире триста девяносто два от четырнадцатого апреля две тысячи одиннадцатого года дает моему клиенту право молчать во время допроса, – повторил адвокат.

– Месье Делакруа, у нас имеется заключение из клиники «Парадиз», подтверждающее, что Жюдит Талландье были нанесены многочисленные удары по телу и по лицу именно в то время, когда она находилась у вас. Это вы нанесли ей эти удары?

– Закон за номером две тысячи одиннадцать тире триста девяносто два от четырнадцатого апреля две тысячи одиннадцатого года…

– Мэтр, – начал терять терпение жандарм, – на этой стадии допроса вы вмешиваться не должны. И вашему клиенту это не поможет.

– Зато это может ему помочь во время суда, – парировал адвокат.

Делакруа замахал на него полами своего халата с достоинством актера в роли шекспировского Короля Лира. Жандармы предложили ему переодеться перед отъездом, но режиссер это предложение отклонил.

– «Говори, если у тебя есть слова, которые сильнее молчания, или храни молчание», – вдруг продекламировал он мощным голосом, выделяя голосом каждый слог, и прибавил, подмигнув: – Еврипид.

И с этими словами вытащил из кармана пачку сигарет.

– Здесь курить запрещено, – сухо и резко заметил жандарм, сидевший рядом со своим коллегой.

Делакруа ему улыбнулся:

– Почему? Вы меня арестуете за «неуважение к правилам»? Так я уже и так арестован… Вот черт, у вас огонька не найдется? А то я зажигалку забыл…

* * *

Когда завибрировал телефон и Мартен увидел на экране имя Пьерра, он вышел в коридор. Посмотрел на часы: чуть больше пяти вечера.

– Ну что? – нетерпеливо спросил майор.

– В отеле его нет, – ответил Пьерра, и по его голосу было слышно, что в нем борются тревога и нарастающее напряжение. – Со вчерашнего вечера его никто не видел. Мы разбудили среди ночи консьержку отеля, и она уверила нас, что не видела, чтобы он возвращался.

Сервас пристально изучал кирпичную стену перед собой.

– Проклятье…

– И это еще не всё. Я настоял, чтобы мне открыли номер и сейф. Но перед тем пришлось найти судью, чтобы получить разрешение на вскрытие двери. Полицейский значок Венсана лежал в сейфе, а на кровати была аккуратно сложена пижама. Он не возвращался в этот вечер, Мартен.

Сервас уперся лбом в стену и принялся лихорадочно, с закрытыми глазами, перебирать варианты решения проблемы.

– Я сниму всех своих ребят со всех дел, – сказал Пьерра.

– Хорошо, – сказал Мартен осипшим голосом. – А я вылечу первым же рейсом на Париж.

Отсоединившись, он запросил через интернет, когда вылетает ближайший самолет. Черт, через полчаса! Надо спешить.

Мартен спрыгнул со стула как сумасшедший, вылетел в коридор и крикнул:

– Самира!

* * *

В аэропорт они мчались под вой включенной сирены и мигание проблескового маячка, перепрыгивая из одного ряда в другой, отчаянно сигналя тем, кто не успевал быстро сворачивать в сторону. Самира буквально выкинула Серваса из машины, как посылку, у самых ворот аэровокзала,