я хочу знать, что случилось на съемках «Орфея», что ты сделал с моей матерью, – резко сказала Жюдит.

Он покачал головой.

– Ты действительно уверена, что хочешь это знать?

– Да.

– Что ж, как хочешь…

41

Суббота, 25 июня

– Пойдем в бассейн сегодня?

Сервас посмотрел на сына.

– Может быть, завтра… Что ты на это скажешь?

Они завтракали, и Гюстав так смотрел на него, словно подвергал испытанию на детекторе лжи.

– А почему не сегодня? Сегодня ведь воскресенье.

Сервас почувствовал, что приближается момент торговли, в которой Гюстав хорошо преуспевал, когда входил в боевое настроение. Наступало время, когда сын совсем перестанет с ним считаться.

– Может быть, я смогу уговорить Анастасию тебя отвести.

– Я не хочу идти с ней, – упрямо заявил Гюстав. – Я хочу с тобой.

– А я думал, что ты ее всегда любил…

– Нет, я хочу, чтобы ты пошел с нами.

– Я бы с удовольствием, ты же знаешь… Но сегодня не могу. У меня есть еще одно важное дело, которым надо заняться.

– У тебя всегда находятся дела важнее, чем я, – бросил Гюстав, насупившись. – Флавиан однажды сказал мне, что его папа всегда находит время побыть с ними. А ведь он тоже легавый.

– Полицейский, – поправил его Сервас. – Мы с Венсаном – не одно и то же. Я – руководитель и должен во все вникать, понимаешь?

– А когда папы нет дома, – продолжал Гюстав, словно не услышав его, – Шарлен ведет их в торговый центр или они вместе едут к бабушке и дедушке в деревню.

– Если хочешь, можешь поехать с ними. Шарлен тебя очень любит, ты же знаешь. И Флавиан тебя любит.

– Я хочу, чтобы была Леа! Где она? – вдруг вспылил сын.

Сервас насторожился. Это была уже не первая атака такого рода. Гюстав мог пользоваться своим очарованием, чтобы добиваться чего хочет, и в таких случаях проявлял чудеса общительности, без конца улыбался… Но если ему не удавалось добиться своей цели, он мог очень быстро стать неприятным до невозможности. В такие моменты Мартен просто не знал, как себя с ним вести. Вот Леа, та всякий раз безошибочно находила нужные слова и умела дозировать и ласку, и силу. И Сервас спрашивал себя: а что, если так начинают проявляться черты, унаследованные от человека, с которым мальчик прожил первые годы жизни? Черты двуличного манипулятора, человека, который сообщил Мартену, что у него есть сын и что он серьезно болен, а в конце концов доверил ему ребенка[22]… Этот человек похитил женщину, которую он любил, мать Гюстава, и почти погубил ее, а потом проник в жизнь Серваса, как тень, в момент, когда тот был особенно раним и беззащитен, и навсегда изменил эту жизнь. Кукловод, всегда прятавшийся в мертвой зоне восприятия, он незримо присутствовал, хотя и находился далеко: бывший прокурор суда Женевы Юлиан Гиртман, вероятно, самый изворотливый из всех серийных убийц, которыми приходилось заниматься Сервасу, отбывал пожизненный срок в пенитенциарном комплексе в Леобене, в Австрии.

– Перестань! – сказал Сервас, повысив голос.

Гюстав отодвинул тарелку, выскочил из-за стола и убежал. Мартен услышал, как громко хлопнула дверь его комнаты.

И сразу пожалел о том, что сорвался.

* * *

– Я бы сказал, что смерть наступила шесть-восемь дней назад, – объявил в зале совещаний судебный специалист-энтомолог. – Он обвел всех собравшихся взглядом. – И это осторожное суждение. Я базируюсь на температуре тела в тридцать три градуса по Цельсию, которая была в квартире Флорана Кювелье, когда там обнаружили его тело.

Он запустил на ноутбуке видео, и на экране появился лежащий в ванне распухший труп, покрытый облаком мух и ранками от укусов.

– Как и насекомые-копрофаги и сапрофаги, некрофаги являются естественными мусорщиками. Они питаются мертвыми тканями тела и весьма полезны при определении времени смерти. Здесь нет признаков прошествия долгого времени: отсутствие мух-саркофагов, дерместид или тинеид говорит о том, что в любом случае смерть жертвы наступила меньше месяца тому назад. Я бы даже сказал, заметно меньше, учитывая температуру и влажность воздуха в ванной.

Все члены следственной группы, кроме Серваса, прибывшие с места преступления, отказывались смотреть на экран.

– И действительно, здесь мы главным образом видим мух породы Calliphora vicina и Luculia caesar. Первые синие, вторые зеленые, и на полу множество куколок.

– Это они так хрустят, когда на них наступаешь? – вмешалась Самира Чэн, вспомнив свои впечатления от перегретого воздуха в ванной и от кишения насекомых.

– Вот именно. Они начинают вылупляться из куколок на восьмой день при нормальной температуре, но здесь жара ускорила процесс. Отсюда и сдвиг в подсчетах.

«Все говорило о том, что Флоран Кювелье умер раньше Стана дю Вельца», – подумал Сервас и спросил:

– А смерть не могла наступить раньше?

– То есть?

– Ну, в пределах семидесяти двух часов.

Энтомолог покачал головой.

– Нет, мне этот срок кажется слишком коротким, даже учитывая царившую в квартире жару. И я еще раз повторяю: такой метод определения срока очень грязен и противен.

– Гм… – хмыкнул Сервас. – Резюмируем: в течение нескольких дней мы обнаружили два трупа, и оба убитых работали в сфере кинематографа. Совпадение?

– Ясное дело, нет, – авторитетно заявил Гадебуа, на этот раз очень уверенно. На его широком лице появилось при этом такое довольное выражение, что все удивились.

– И почему? – поинтересовался Сервас, подняв брови.

– Вот смотри: уже на месте первого преступления появляются пчелы. Они оказываются во рту жертвы и наводят на мысль о старом фильме ужасов, который я смотрел, когда мне было двадцать лет. «Кэндимен», с музыкой Филиппа Гласса и ее мощными хорами. И здесь этот тип, прикованный к металлической трубе, заставляет подумать о…

– Первая «Пила», «Игра на выживание», – опередила его Самира.

Похоже, Мартен был недоволен, что у него перехватили инициативу.

– Вот именно.

– Что ж ты сразу не сказал?

Гадебуа втянул голову в плечи, как черепаха, прячущаяся в панцирь.

– Я не был уверен…

– Значит, можно сказать, что наш парень – фанат фильмов ужасов, – прокомментировала Самира, посмотрев на Серваса.

«Делакруа», – подумал тот. «Орфей». Он пока ничего не сказал группе ни о своем визите к Максимилиану Ренну, ни о псевдоразоблачениях Ренна относительно киносъемок. У него из головы не шел Венсан. Он звонил ему еще до разговора с Гюставом и оставил сообщение на автоответчике. Но Венсан пока не подавал никаких признаков жизни.

Сервас посмотрел на часы: 11:47. Эсперандье, несомненно, лег спать уже под утро и теперь компенсирует усердие, которое проявил, выполняя свою миссию.

42

Дежурная приемного покоя вытаращила