– Ты сказала, что я больше не должна ходить по туннелю!

– Тахира, ты должна пойти со мной. – Фарах схватила одежду, лежавшую в изножье кровати, и бросила ей: – Скорее!

– Почему? Что случилось? Неужели мой брат?..

– Нет-нет, ничего подобного. Я в полной безопасности. Но я ни за что не могла бы здесь жить. Пожалуйста, одевайся скорее!

– Ты не сказала…

– Скорее! – Фарах встряхнула ее. – Тахира, он нашел меня, не знаю как… не знаю, что ты ему обо мне рассказывала, но он нашел меня и сейчас ждет тебя.

Тахира замерла, не успев натянуть шаровары.

– Кто тебя нашел?

– Тот мужчина. С такими глазами… – Фарах лукаво улыбнулась: – Я знала, что все не просто так… ночь за ночью ты рисковала жизнью… я поняла, что должна быть причина. Он – очень убедительная причина!

– Кристофер! – Тахира схватилась за сердце;

ей показалось, что оно вот-вот выскочит из груди. – Кристофер здесь, в Нессаре? Но он уехал, мы с ним распрощались навсегда!

– Он вернулся и хочет тебя видеть.

– Что ему нужно?

– Понятия не имею. Он говорит, что это вопрос жизни и смерти и предназначен только для твоих ушей.

Сердце Тахиры стремилось выскочить на свободу.

– Ему известно, что я выхожу замуж.

– Об этом известно всей Нессаре.

– Фарах, ты знаешь, что я его люблю?

Подруга заключила ее в объятия:

– Я подозревала. Вот почему я так злилась на тебя – я боялась, что в конце концов тебе будет больно. Но я знаю тебя, Тахира, ты все равно поступишь по-своему, и, хотя с ним я почти не знакома, одного взгляда на него достаточно, чтобы понять: если я не приведу тебя к нему, он найдет другой способ добраться до тебя, о котором мне даже думать не хочется. Так что прошу тебя, поспеши, прежде чем нас обнаружат.

Увидев Кристофера в доме Фарах, в небольшой комнатке, Тахира лишилась дара речи. Он тоже застыл на месте, как вкопанный. Они долго молча смотрели друг на друга, а потом обнялись. Они прижимались друг к другу, как последние выжившие в кораблекрушении, смотрели так, словно боялись, что растают, как мираж. Потом они поцеловались, и на долгое время слова оказались не нужны: губы и языки говорили все. Тахире показалось, что с этим поцелуем она вернулась домой; мир снова перевернулся с головы на ноги, и все стало правильно. Она не хотела, чтобы поцелуй заканчивался. Похоже, того же не хотел и он; когда она попыталась освободиться, он прижал ее к себе, почти грубо, и снова начал ее целовать. Они разомкнули объятия, лишь когда не выдержали их легкие.

Тахира с изумлением смотрела в любимое лицо;

она по-прежнему не могла поверить, что перед ней на самом деле Кристофер.

– Я думала, что больше никогда тебя не увижу. Что ты здесь делаешь?

– Я понял, что забыл кое-что, – ответил Кристофер с ошеломленной улыбкой. – Кое-что, более драгоценное для меня, чем все на свете.

– Твой амулет? Так и знала, что тебе не стоило его хоронить.

Он рассмеялся:

– Ты была права, но я имел в виду другое.

Сердце билось в груди, как крылья певчей птицы.

– Что же?

– Не «что», а, скорее, «кого». – Он нежно улыбнулся ей. – Тахира, ты для меня драгоценнее всего на свете. Ты – недостающая часть меня. Я так тебя люблю!

Ей очень хотелось услышать эти слова; она мечтала, что услышит их, но все равно оказалась не готова, и слезы навернулись ей на глаза.

– Ах, Кристофер, я тоже тебя люблю, но нам нельзя… мне нельзя… ты понимаешь, что это невозможно.

– Я тоже так думал, но теперь считаю, что мы можем все устроить. Благодаря тебе, моя милая Тахира! Ты помогла мне все понять. – Он подвел ее к лежащим на полу мягким подушкам, держа ее руку в обеих своих, не сводя с нее взгляда. – Нам суждено быть вместе, и мы будем вместе. Никакие обстоятельства нам не помешают!

Его слова, такие прочувствованные, задели ее за живое.

– Ты и понятия не имеешь, как мне хочется, чтобы так все и было, но это невозможно, – с несчастным видом сказала Тахира. – Я не могу бежать с тобой, Кристофер. Гутриф не потерпит такого унижения. Он воспримет наш поступок как оскорбление. Я его знаю; он не только мстителен, он обладает огромным влиянием. Он выследит нас всюду, где бы мы ни оказались, и даже думать невыносимо о том, что он сделает с тобой. И не только с тобой, любимый, мой самый дорогой. Он не поверит, что я действовала в одиночку и скрывала все от других. Он обвинит сестер в соучастии. А потом, есть еще Фарах… – Она задрожала всем телом. – У меня рвется сердце, но я не могу поставить свое счастье превыше их благополучия. Пожалуйста, не проси меня бежать с тобой!

– Милая, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы просить об этом, – Кристофер крепче сжал ей пальцы. – Думаешь, я не понимаю, что значит для тебя исполнить свой долг ради своих близких?

– Тогда… Я должна выйти замуж.

– Должна, но за человека, которого ты любишь. Разумеется, с благословения твоего брата. Я позабочусь о том, чтобы все было открыто, официально и никакие подозрения не пали ни на твоих сестер, ни на Фарах. Но мы должны быть вместе, Тахира. Меньшего мы не заслуживаем. – Он говорил так уверенно, что почти убедил ее.

– Если только…

– Когда-то ты говорила, что считаешь, будто сама судьба свела нас. Ты была права, но судьба свела нас не только для того, чтобы мы разгадали тайну этой вещи. – Он достал из кармана амулет и вложил ей в руку.

– Кристофер! – Тахира смотрела на красивый артефакт, совершенно ошеломленная. – Где ты его взял?

Он рассмеялся:

– Ты такая умная, но задаешь на удивление глупый вопрос.

– Ты вскрыл гробницу! Но шахта уже работает…

– Я действовал очень быстро. У меня было мало времени.

Она сжала реликвию в кулаке, чувствуя знакомое тепло.

– Я так рада! Он принадлежит тебе.

– Нет, тебе. Точнее, храни его ты, и надеюсь, что когда-нибудь, в очень далеком будущем, ты передашь его нашей дочери, а она – своей, и наша история и история первой принцессы, которая владела этой драгоценностью, станет фамильной легендой.

– Кристофер, прошу тебя, не надо. Слишком больно воображать такое прекрасное будущее!

– Оно может быть нашим. За последние полгода я кое-что узнал о себе, в том числе и то, что, если очень чего-то хочу, я найду способ получить желаемое. Тахира, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я ничего на свете так не хотел. – Выражение его лица стало серьезным. – Я думал, что нас определяет наша кровь. Я думал, что она делает тебя арабской принцессой, а меня – незаконнорожденным англичанином, но я заблуждался. Ты для меня никогда не была принцессой, ты всегда была собой, просто Тахирой. Мне все равно, что у тебя голубая кровь, а твоя родословная интересует меня не больше, чем моя. Кровь, текущая в моих жилах, определяет меня не больше, чем тебя. Я не какой-то бастард, я просто Кристофер Фордайс. Понимаешь?