Около 4 часов пополудни мы стали на якорь в большой гавани Койо-тау. Китайцы, принесшие для продажи несколько корзин камбалы, выказали полное доверие к честности японцев, и для облегчения выбора дали корзины на корабль ранее получения денег за товар.

Подобный поступок был совершенно выходящим из ряда вон, потому что китайцы неизменно предпочитают иметь деньги в руках раньше, чем расстанутся со своим товаром. Под прикрытием меньшего из островов стояли на якоре наш старый знакомый «Акаги» и один миноносец. Капитан приказал спустить на воду наши катера, и прежде чем встать на якорь, тщательно промерить лотом глубину вокруг корабля, сказав мне, что предпочитает всегда лично удостовериться, будет ли достаточно глубины для производства необходимых поворотов и что в этом случае не доверяет никаким, даже самым лучшим картам. Эта группа небольших островков, расположенная между Чифу и Порт-Артуром, являлась главным центром очень прибыльных операций по прорыву блокады. Ляотаньшань с его многочисленными маленькими укрытыми бухточками находился всего в двадцати милях от Порт-Артура, и, под покровом темных и туманных ночей, джонки легко могли незаметно проскользнуть в осажденную крепость и получить там высокие цены за доставленные съестные припасы и овощи.

Острова эти отличаются довольно странным геологическим строением из перпендикулярных слоев сланца с зубчатыми вершинами, подобных которым я нигде не встречал. Население состоит большею частью из рыбаков в свободное от пиратства время; в общем там живет около 300 семейств и есть даже несколько ферм. С материком нет других средств сообщения кроме сампанов и джонок, периодически отправляющихся для продажи рыбы в Чифу. Несмотря на лохмотья жителей и их кажущуюся нищету, хитрое, самодовольное выражение лиц свидетельствует о их процветании; конечно, не подлежит никакому сомнению, что продолжительная осада Порт-Артура доставила им необыкновенно большие барыши. Национальная одежда одинакова во всем Китае, но эти островитяне имеют и особенность — мешковатые шаровары, сшитые из недубленой собачьей кожи, которые они никогда не снимают в течение целой зимы.

На следующий день мы пошли в залив Кинчоу — этот поход был одним из самых опасных по риску взлететь на воздух от мин. Однако наше крейсерство закончилось раньше, чем мы этого могли ожидать: дул свежий северный ветер, препятствовавший видеть плавающие мины; погода начала сильно хмуриться и внезапный туман заставил капитана искать убежища у самого большего острова в группе Киншантао. Это важный рыболовный центр, ведущий обширную торговлю камбалой с Чифу и другими большими городами на китайском побережье. Группа этих островов является для Японии необходимым приобретением в ближайшем будущем; несомненно, они скоро фактически станут частью империи Восходящего Солнца. Киншантао представляет из себя две пустынных и бесплодных сланцевых горы с опоясывающей их небольшой полосой плодородной земли.

В 4 часа пополудни капитан и все свободные офицеры съехали на берег, разместившись в двух катерах. Наша высадка очень удивила и даже испугала жителей, быстро захлопнувших перед нами двери своих домов. Береговая полоса содержалась в большом порядке: вытащенные из воды сампаны стояли на одной стороне, а большие джонки на другой. Вдоль берега шла высокая плотина, неправильная и неровная, на которую выходили калитки двориков.

Мне бросились в глаза между лодками несколько очень устарелых типов, давно вышедших из употребления, — простые выдолбленные бревна с грубо обделанными боковыми стенками. Около лодок лежали разбросанные сети и другие рыболовные снасти. Дорог не было никаких, как вообще и везде в Маньчжурии; обе части острова соединялись первобытными тропинками. В каждой маленькой деревушке находился свой собственный храм или алтарь, а город мертвых был расположен рядом с главной деревней в маленьком лесочке с рассаженными правильными рядами деревьями. На берегу было устроено небольшое возвышение вроде террасы, где складывались все необходимые принадлежности для больших джонок с высокими четырехугольными носами; сами они были вытащены на берег и их правильные ряды бросали симметрические тени на прибрежный песок.

Избранная нами западная тропинка шла по отрогу холмов, с вершины которых открывался обширный вид на возделанные пространства острова и на закругленную полосу морского берега пепельно-серого цвета от постоянного действия приливов и отливов. Вдали гнездилась маленькая деревушка, прилепившаяся к склону более удаленной горы; находившиеся вокруг нее двадцать или тридцать акров обработанной земли, кажется, составляли общественную собственность, потому что нигде не было видно никаких границ и межевых знаков.

Дойдя до деревни, мы и здесь не догнали ушедшего вперед капитана; он уже отправился в третью деревню. Последовав за ним туда, мы нашли его углубленного в рассматривание ямы для ссыпки зернового хлеба, а старый китаец-земледелец подробно объяснял ему ее употребление.

Эта деревня, как и предшествовавшие, была битком набита народом; в огромном большинстве китайских поселений всегда кажется непропорционально много жителей по сравнению с числом домов. Мы обошли кругом деревню, рассматривая все сколько-нибудь интересное. Артиллерист был единственным членом нашей компании, не принимавшим в этом участия; взяв у меня маузер, он прилежно выслеживал деревенскую сороку, по-видимому, единственную птицу на всем острове.

В деревне производилась кое-какая торговля; нам особенно бросился в глаза торговец, сидевший между двумя ящиками на очень маленьком стуле; он курил трубку и усердно выхвалял свой товар, состоявший главным образом из медных женских украшений и поддельного нефрита: более привлекательного у него ничего не было. Жители очевидно принимали меня за русского, потому что вскоре вокруг собралась большая дурно пахнущая толпа зевак. Я довольно стойко переносил это испытание, пока к окружавшей нас праздной толпе ни присоединился человек в широких шароварах из собачьей кожи, — запах на половину сырой его нижней одежды был в полном смысле слова невыносим, и мы снова спустились вниз на берег, проведя часа полтора в одном из неизвестных уголков Китая.

В этот день нам не удалось увидеть ни одной мины за все время крейсерства, и, идя со скоростью двенадцати узлов, мы в 5 часов 30 минут уже были на месте нашей обычной якорной стоянки. Не теряя времени, мы с Араи начали деятельно приготовлять все необходимое для моей поездки в Порт-Артур.

С «Фусо» приехал лейтенант Яманаши сообщить о приказании адмирала сопровождать меня и заодно узнать о сделанных уже мною приготовлениях. Извинившись за слишком рано назначенный час выезда, он прибавил, что избежать этого невозможно, так как вся вина подобного распоряжения лежит на военных властях, устанавливавших расписание поездов.

«Сторожевая шлюпка, — сказал он, — отойдет с таким расчетом, чтобы нам вовремя поспеть на поезд, отходящий в 6 часов 30 минут утра». Он подарил мне карту Порт-Артура, говоря, что будет очень интересно отмечать на ней пройденную нами дорогу.

«А кроме того, — добавил он, — я напишу вам на ней по-английски все имена фортов и местностей, которые нам придется посетить».

Араи разбудил меня, когда было