— Я никогда и никого не имею в виду, пока у меня нетабсолютной уверенности, — мягко ответил Пуаро.

Затем он обернулся и внимательно посмотрел на стекляннуюдверь, ведущую на террасу.

Заметив это, доктор сказал:

— Через эту дверь мадемуазель Сентклер выбежала из комнаты.Если вы приглядитесь внимательно, то между деревьями сможете заметить Дейзимид,он находится довольно далеко отсюда, но, кроме него, с этой стороны не видно ниодного дома. Те дома, что поближе, расположены со стороны фасада.

— Благодарю вас за помощь, доктор, — сказал Пуаро. — Ну а мыс вами, Гастингс, отправимся по следам мадемуазель Сентклер.

Мы с Пуаро прошли садом, вышли через чугунные воротаМон-Дезира и еще некоторое время брели по лесистой местности. Наконец подошли ксадовой калитке Дейзимида, который оказался совсем маленьким скромным домиком.При нем был небольшой — в пол-акра[109] — участок земли. Еле заметные следывели прямо к двери, выходящей в сад. Пуаро, указывая на них, сказал:

— Ага, кажется, здесь и прошла мадемуазель Сентклер. Нам жес вами, не имеющим никакой причины врываться в чужой дом, лучше воспользоватьсяпарадной дверью.

После того как мы вошли, горничная сразу провела нас вгостиную и отправилась доложить хозяевам о нашем приходе. В комнате сегодняявно не убирались. В камине было полно золы, на столе в беспорядке валялиськарты — видимо со вчерашнего вечера. Гостиная была переполнена дешевымибезделушками, стены увешаны на редкость уродливыми фамильными портретами. Пуаровнимательно разглядывал их, хотя, наверное, с меньшим интересом, чем я; затемон поправил криво висевший портрет.

— Семейные узы — замечательная вещь, не так ли, Гастингс?Чувства тут заменяют красоту.

Я согласно кивнул, не отрывая глаз от портрета, на которомбыли запечатлены джентльмен с бакенбардами, дама с высокой старомоднойпрической, упитанный мальчуган и две маленькие девочки, украшенные невероятнымколичеством бантиков. Я решил, что это семейный портрет Оугландеров, сделанный,вероятно, много лет тому назад, — и поэтому изучал его особенно внимательно.

Дверь неожиданно открылась, и вошла молодая женщина. На нейбыли неопределенного цвета спортивный жакет и твидовая[110] юбка, темные волосыуложены в аккуратную прическу. Она вопросительно посмотрела на нас. Пуарошагнул ей навстречу.

— Мисс Оугландер? Простите, что врываюсь к вам после стольнеприятных событий… Вы, должно быть, из-за всего этого ужасно расстроены?

— О да, конечно, — не очень уверенно ответила молодаяженщина.

Тут я понял, что чувствительность, по-видимому не являетсячертой характера мисс Оугландер. Судя по всему, она не могла похвастатьсябогатым воображением, и это особенно явственно проявилось благодаря происшедшейтрагедии. Мое первое впечатление подтвердилось, когда она сказала:

— Я должна извиниться за весь этот беспорядок, но слугипочему-то так разволновались, что были просто не в состоянии выполнять своиобязанности.

Чувствовалось, что самой мисс Оугландер подобное волнениебыло попросту непонятно.

— Вчера вечером вы сидели в этой комнате, не так ли, мисс?

— Да, вчера сразу после ужина мы сели за бридж, как вдруг…

— Извините, мисс, как долго вы играли?

Мисс Оугландер на мгновение задумалась.

— Не могу сказать точно, но, по-моему, мы сели часов вдесять и успели сыграть несколько робберов[111] до того, как это произошло.

— А где именно сидели вы, мисс?

— Лицом к окну и двери, ведущей в сад. Я играла в паре смамой, и мне страшно не везло — совершенно не шла козырная карта. Внезапнодверь распахнулась, и в комнату, шатаясь, вошла мисс Сентклер…

— Вы ее узнали?

— Ее лицо показалось мне знакомым.

— Мисс Сентклер все еще у вас, не правда ли?

— Да. Но она отказывается принимать посетителей. Бедняжкаеще не оправилась от потрясения.

— Уверен, что меня она захочет принять. Вы только передайтеей, что я приехал в Дейзимид по личной просьбе Его Высочества принца ПоляМоранийского.

Мне показалось, что упоминание имени высокородного принцапоколебало невозмутимое спокойствие мисс Оугландер. Ни слова не говоря, онаотправилась выполнять просьбу Пуаро и, вмиг вернувшись, пригласила насследовать за ней. Мы поднялись наверх и вошли в небольшую светлую спальню.Лежавшая на кушетке у окна женщина повернула голову в нашу сторону.

До чего же эти женщины были разными — это сразу бросилосьмне в глаза! И тем не менее, в их внешнем облике было и что-то неуловимосхожее. Каждый взгляд, каждое движение Валери Сентклер были необыкновенновыразительны. От нее веяло тайной, она напоминала героиню романтических грез.Скромный фланелевый халат, правда, алого цвета, смотрелся на ней каквеликолепное одеяние восточной принцессы. Взгляд ее огромных темных глазустремился на Пуаро.

— Вас прислал Поль? — Голос мадемуазель Сентклер, томный иглубокий, вполне соответствовал ее наружности.

— Да, мадемуазель. Я здесь по просьбе Его Высочества и готоввыслушать вас.

— Что вас интересует?

— Все, что произошло здесь вчера вечером. Все! Вы понимаетеменя, мадемуазель?

Она устало улыбнулась.

— Вы думаете, я могла бы солгать? Я же не так глупа. Ипрекрасно понимаю, что рано или поздно это все равно выйдет наружу. Дело в том,что этот человек, Ридберн, знал одну мою тайну и шантажировал меня. Только излюбви к Полю я попыталась договориться с ним. Я боялась потерять Поля… Теперь яспасена, но я не убивала Ридберна, клянусь вам.

Пуаро, улыбаясь, кивнул.

— Меня вовсе не надо уверять в этом, мадемуазель. Расскажитео событиях прошлой ночи, и как можно подробнее.

— Я предложила Ридберну деньги. Он назначил встречу надевять вечера. К условленному часу я отправилась в Мон-Дезир. Дорогу я знала,так как мне приходилось бывать там прежде. Нужно было обойти дом и войти черездверь библиотеки так, чтобы не заметили слуги.