Путник рассказывал о морозном лесе Тысячи Лисиц, который нужно непременно пересечь до наступления темноты, ведь после по всему лесу раздается тихий шорох и отовсюду – и под каждого куста, из под каждой кочки появляется словно хвост лисицы: длинный, пушистый, мерцающий небесно-синим, в миг окрашивающий траву и деревья вокруг белым инеем – настолько силен холод, что источает каждый «Хвост».

Путник рассказывал об Антетарисе – городе магов, в котором дуют разноцветные ветра, и где жизнь имеет совершенно другой оттенок, вкус и форму. Где, решив срезать путь по незнакомому переулку, можно легко найти на свою голову десяток-другой приключений, выйти из них победителем, поплутать по запутанным переулкам, по которым, кажется, ты идешь первый из всех людей, а после выйти на центральную площадь, услышав напоследок одобрительный шепот на ухо. А обернувшись, обнаружить, что там никого, и только тополь рядом шелестит ветвями, словно и вовсе здесь не при делах.

Путник рассказывал о лесах Архема – бескрайних и безвременных, в некоторых местах которого листва над головой настолько густая, что там стоят вечные беспросветные сумерки. Глубоко в лесах обитает племя, мужчины которого с рождения обладают черными, как смоль, волосами и глазами, в каждом из которых словно спряталось по ярко-голубому бездонному небу. Ничто в округе не может ускользнуть от голубого взгляда, он смотрит словно сквозь ветки, листья и стволы. У женщин же, напротив, светлые волосы, но черные, тяжелые глаза. Кажется, что этот взгляд смотрит собеседнику прямиком в душу, прохаживаясь по самым скрытым ее закоулкам.

Путник говорил, говорил и говорил. О людях и местах, событиях и явлениях. Лишь изредка останавливаясь, чтобы насладиться эффектом от рассказа.

Милка слушала, открыв рот.

Рассказ прервал раздавшийся за окном петушиный крик.

– Мамочки! Уже рассвет! Мне же скоро вставать!

– Бедолага… Украл я твою ночь, малыш.

– Зато дал больше… спасибо. Спасибо!

– Иди, нам обоим нужно хоть чуточку поспать.

На том они и расстались.

А утром Милка все проспала. Ей снились далекие земли и леса, реки и водопады, города и люди в них. Путник ушел рано утром, не дождавшись ее. А она даже не спросила его имени…

И все пошло так, как и было. Снова было хозяйство, о котором нужно было заботиться, снова был десяток комнат, в которых нужно было прибираться, и взыскательная хозяйка, внимательно смотрящая за тем, чтобы Милка не отлынивала. А она никогда и не помышляла о подобном.

Но слова путника запали ей в душу, и мир, составлявший ранее всю Милкину жизнь, вдруг стал таким маленьким и тесным, что в нем стало трудно дышать.

Теперь Милка с нетерпением ждала конца дня, чтобы заснуть и снова увидеть далекие земли – заманчивые, притягательные, и вместе с тем такие недоступные.

Но теперь все стало окончательно ясно – нужно бежать! Когда? Этой ночью! Ни дня больше!

Остаток дня Милка краем глаза посматривала на обитателей дома: не прознали ли они о ее намерении? Но все шло так же, как и раньше, никто и не подозревал, что маленькая служанка Милка, такая исполнительная и прилежная, способна куда-то убежать. Вот и конец дня…

Хорошо, что Милка предусмотрительная и ничуть не транжира – откладывать монетки, которые иногда жаловали ей хозяева, давно вошло у нее в привычку. И сейчас в ее комнатушке, в тайничке за обломком кирпича в стене лежал увесистый мешочек.

«Хватит на первое время, а там видно будет» – решила Милка, пересчитав денежки. Их действительно было немало.

Сложнее было с ключом от входной двери. Один из них был у хозяйки на шее, еще один висел на ошейнике домашнего пса, остальные копии были где-то в доме, но где?

Иного выхода не было, и Милка, отрезав кусок конской колбасы, пошла на поклон к Севадору – хозяйскому ушастому любимцу, обладателю самой доброй и слюнявой морды в мире. Пес был настолько же ласков, насколько чуток и умен.

Севадор жил в большой конуре, которая соединялась с домом через небольшой проем. Пес, находясь в своем жилище, мог как выйти на улицу, так и зайти в дом. Увидев Милку, он вначале завилял хвостом, но потом подозрительно посмотрел на нее: а что это она делает здесь в такой поздний час?

– Ты мой хороший, кушай! – скормила ему Милка кусок колбасы.

Севадор съел и внимательно посмотрел на остаток.

Скармливая и его, Милка потянулась почесать Севадора за ухом, а на самом деле… ловко и бесшумно отстегнула карабин у большого ключа, что висел у него на ошейнике! Увлеченный лакомством, пес и ухом не повел. Почесав напоследок пса за ухом и ощутив укол совести (попадет ведь псу наутро!), Милка ушла, спрятав ключ в карман.

Прокравшись к себе в каморку, и взяв узелок с вещами, Милка тихонько дошла до входной двери и вставила ключ в замок. Теперь тихо повернуть…

Вдруг, сзади раздался шорох. Ощущая на лбу холодный пот и понимая, что она сейчас будет поймана на месте преступления, Милка медленно повернулась и увидела… Севадора. Он стоял в коридоре, мотая ушами и смотрел на Милку. Потом перевел в

взгляд на ключ в дверях. Потом опять на Милку. Видно, что он все понял, он вообще был умным псом.

Привстав на задние лапы, пес поднял голову и приготовился лаять. Сейчас сюда сбежится весь дом…

– Севадор, миленький…

Свеадор приостановился, вопросительно посмотрел на беглянку. В его взгляде читалось: «И что же ты скажешь в свое оправдание?»

– Я просто хочу уйти отсюда. Я ничего не украла. Просто хочу уйти. Понимаешь?

Севадор посмотрел на нее одним глазом, мотнул мордой. А потом… подошел, встал на задние лапы, обдав Милку теплым дыханием, и лизнул ее в нос. И ушел.

Не веря в свое счастье, Милка еще несколько секунд стояла, тяжело дыша. Он отпустил ее. Все понял и просто отпустил.

Наконец она обернулась и сделала то, ради чего все и затевалось – повернула ключ на два оборота. Дверь чуть скрипнула и открылась, впустив в душный дом свежий ночной воздух и стрекот цикад. Но Милка никогда не слышала цикад, и потому с удивлением вслушивалась в шедший отовсюду незнакомый шорох.

Но прошла еще пара минут, и она уже шла вдаль по улице, к выходу из города, если верить табличкам на стенах. Шла, и вместе с тем, высоко задрав голову и забыв про опасность споткнуться о выпирающий камень на тротуаре, считала звезды в ночном небе – бессмысленное, но такое увлекательное занятие! Особенно в первый день свободы, куда бы она ее не привела!

Покуда пение мое звучит…

Покуда пение мое звучит, расстилаясь кругом меня низким влажным туманом…

Покуда пение мое звучит, расстилаясь кругом меня низким влажным туманом, буду сидеть я на холме своем и петь. И песнь моя будет течь кругом меня туманом и влагой, насыщая леса жизнью вечной, свежестью томной.