явно чем-то тяготился, выжидательно посмотрел на Нексина и произнес: — А знаете, в молитвенном зале у нас погибают цветы. Я не сразу обратил на это внимание, но мне уборщица сказала, что они стали вянуть с запрошлого воскресенья.

— С позапрошлого воскресенья? — переспросил Нексин. — Вы этот день как-то связываете с гибелью цветов. Что же такого могло быть в то воскресенье?

— Ничего особенного, — уклончиво сказал Либерс, — шла обычная служба… Хотя тот день для меня был не совсем обычный… На литургии присутствовали вы.

Это было именно то, о чем думал Нексин, причина, по которой Либерс стал вдруг избегать его. Ответ оказался неожиданный, был чисто иезуитский — насколько вежливо-уклончивый, настолько и прямой, что Нексин немного растерялся. Для него стало очевидным, что Либерс позволяет ему этот ответ додумывать самостоятельно. Да, Нексин хорошо помнил, как в тот день стоял на службе в церкви и время от времени, от нечего делать, поглаживал глянцевую поверхность фикуса, находившегося подле него в зале… Но сейчас его поражало более всего то, что Либерс связывал воедино его, Нексина, присутствие и вянущие цветы как причину и следствие. О странном воздействии на комнатные цветы Нексин слышал не первый раз. Когда-то от матери, обратившей внимание, что в их доме после рождения Леши почему-то не живут растения; потом от Елены Аркадьевны, которая однажды заметила, что пропадают цветы с того времени, как у нее стал бывать Нексин. Тогда Хромова пошутила, что это его отрицательная энергия, а Нексин не обратил внимания, считая сам разговор на подобную тему блажью и предрассудком. И вдруг с ним снова об этом заговорил новый человек.

— Вы хотите сказать, что цветы в молитвенном зале портятся из-за меня? — Нексин намеренно сделал удивленно-смешливое лицо.

— Что вы, нет! Я так не утверждал.

— Но вы, я вижу, допускаете что-то подобное?.. Знаете, господин пастор, мне сейчас вдруг вспомнился анекдот господина Валкса по поводу нашего маленького диспута о душе и теле. Это был хороший анекдот. Мне сдается, что вы полагаете, что у ваших цветов тоже есть душа и она вдруг решила… решила, — повторился Нексин и тихо рассмеялся, — расстаться с телом…

— Я все допускаю… К сожалению, такое бывает…

— И вы рассказывали кому-то уже о том, что мне теперь сказали?

— Нет, конечно.

— Ах, господин Либерс, мой вам совет: допускайте все, что угодно, но только про себя, а вот вслух о таком не надо говорить, не все смогут понять, и даже кто-то неправильно о вас подумает… Ну а если мы снова вернемся к цветам, так думаю, что в них сходила либо кошка, либо, и в этом еще больше уверен, изменился каким-то образом состав почвы, в земле завелись, например, земляные блохи… Это ведь так просто с точки зрения науки… Не станете же утверждать, что у цветов есть душа?.. С вашей стороны это было бы недопустимо, совсем не по канонам христианства… Это древние египтяне первые выдумали, а потом всякие там язычники дохристианской поры рассуждали, что души обитают в деревьях, воде, камнях и прочих предметах… А вообще, с вами было очень интересно поговорить… Нам следует чаще встречаться… До следующей встречи, господин Либерс!..

Нексин пошел дальше в хорошем, даже приподнятом настроении. Либерс смотрел ему вслед с огорчением и досадой и думал, что не надо было говорить об увядших в молитвенном зале цветах. Он ничуть не сомневался в своей правоте и совсем не хотел больше встречаться с Нексиным, сильно жалея, что вынужденно, из-за Валкса, передавшего ему совсем небольшую сумму денег за посредничество, познакомился с директором лесхоза; лучше бы его совсем не знал, чтобы не общаться. Так думая, Либерс и не подозревал, что между ними и не будет больше встреч, ни таких, как только что случившаяся, мимоходом, ни обстоятельных, когда они дискутировали в кабинете Нексина, а будет последняя, роковая, о которой ни он, никто другой не могли наперед знать.

Придя к себе в контору, Нексин перевернул на настольном календаре листок — было шестое марта — и радостно вздохнул. Последние дни он жил в предвкушении поездки домой, в город, поездки, которую наметил на завтра, нетерпеливо ждал, чтобы наконец-то увидеть Елену Аркадьевну. Он начал физически ощущать, что в бесконечной череде дел и дней устал, хотелось сменить обстановку, а главное — сильно соскучился по Елене, которой ему не хватало. Еще со вчерашнего дня он начал собираться, стараясь не просто угодить любимой женщине своим приездом, а приятно ее удивить. Нексин из пачки долларов выделил сумму для дорогого подарка, который они вместе пойдут покупать в ювелирный. Но у него был заготовлен не только подарок из украшений; Борец, осведомленная о его поездке, собрала для него две увесистые коробки (вторая предназначалась прокурору Оашеву) с продуктами. Здесь были не просто качественные продукты питания из деревни, но настоящие деликатесы, которые можно было привезти только из этой местности. В коробках были домашнее масло и сыры, разные соленья и сушеные грибы, а также экзотика вроде тушенки из глухариного мяса, самого сладкого, какое птица нагуляла еще осенью на клюкве и бруснике; здесь были вяленые и копченые окорока из лосятины и дикий мед, взятый бортниками в лесу.

Выехать Нексин собирался седьмого марта сам, за рулем служебной «Нивы», чтобы не быть привязанным к водителю Петерсу Саше, которому предоставил выходные на ближайшие дни. К поездке все было готово, осталось прожить день и ночь.

Нексин снова, с сожалением, что еще только шестое, а не седьмое марта, посмотрел на календарь и отставил его. На полях календаря не было никаких пометок о срочных встречах и неотложных делах, фактически он был уже свободен, если не считать намеченного на утро поздравления женской части коллектива, после чего сразу и собирался отъехать. «Почему бы мне не уехать сегодня, после полудня, в городе буду вечером. Елена, конечно, ждет меня завтра, но это будет сюрпризом… Целую ночь сможем быть вместе, — решил Нексин. — Скажу Борец, думаю, не обидятся женщины, чтобы их поздравила от моего имени; пусть скажет, что срочно вызвали в главк… Борец меня очень даже поймет, еще скажу, что надо сделать визит к важным людям, она и это поймет, поскольку сама же готовила вторую коробку, с которой собирался навестить Оашева».

Нексин вышел в приемную и объявил о своем решении Борец; она сделала вид, будто расстроена этим известием, что его не будет завтра, сама осталась весьма довольна, потому что, как и весь народ, сможет немного расслабиться в отсутствие строгого и всегда серьезного начальника, а потом пораньше