Пальцы царя снова сомкнулись на моей шее сильнее. Я прокашлялась выразительно и прошептала:

– Похоже, вы все-таки решили меня задушить, государь. Не надо, смилуйтесь…

Царь чуть качнул головой.

– Да вот не могу определиться, что с вами сделать, – сказал он, скользнув взглядом с моего лица на шею и ниже. – Наказать вас за то, что потревожили мой сон, или…

Царь на какое-то время как будто застыл.

– Или? – рискнула напомнить я.

Царь поднял глаза – очень медленно, как будто его собственный взгляд налился тяжестью и теперь весил слишком много, – и посмотрел мне в лицо:

– Или наградить, – закончил он.

«Наградить?» – не сразу поняла я, удивленно округлив глаза.

Но достаточно было лишь заглянуть прямо в глаза нависающего надо мной мужчины, чтобы все вопросы отпали.

Рука царя больше не сжимала мою шею. Пальцы поглаживали кожу, потом скользнули под шею, погрузились в волосы, мужская ладонь обхватила затылок снизу.

«Дура ты, Тая, – сказала себе я, едва дыша. – У мужика воздержание длится столько лет, что страшно представить. А ты тут пришла к нему в спальню, когда он в постели, руками трогаешь. И это при том, что ты единственная за все эти годы женщина в пределах его видимости, которую он видит привлекательной».

Это же все равно, что забраться в берлогу к хищнику, который постился много месяцев. Велика вероятность, что оголодавший зверь не выдержит мук голода и… съест тебя.

Тяжесть царского тела давила на меня все сильнее, идеально очерченное лицо приближалось, глаза цвета морской лазури потемнели до непроглядной черноты и смотрели в мои, не отрываясь, не мигая даже.

Царь дышал ровно и глубоко, словно показывая, что спокоен, но дыхание его при этом было таким же тяжелым, как и взгляд.

Не то чтобы меня это могло смутить… Давно не девочка, столько лет замужем, измену пережила… Меня уже ничем не смутишь, да и… Мужчина, в постели которого я сейчас находилась, был хорош настолько, что голова кружилась. Я легко могла признаться, что от его привлекательности у меня с первой нашей встречи дух захватило. Даже несмотря на то, что он в тот момент был дружелюбен примерно как айсберг при встрече с Титаником.

«А может и?.. – подумалось мне, когда я уже больше не видела лица царя, настолько ничтожным стало расстояние между нами, зато чувствовала его дыхание на своих губах, – почему бы и не да?»

Мне ведь уже не восемнадцать лет, как Таисе, что мне теря…

Стоп!

На мысли о Таисе меня словно холодной водой окатило, и ладони непроизвольно уперлись в грудь царя, отталкивая от себя.

Во мне внезапно проснулся врач, который вспомнил одну ма-а-аленькую незначительную деталь.

Я сейчас не была собой, да. А для восемнадцатилетней Таисы, непорочной барышни из Рагуды, будет совсем не хорошо обзавестись бременем после ночи любви с царем, особенно если царь в итоге ей откажет. А он может. Как только чары русалочьи с меня спадут, я для него стану уродливой кикиморой, на которую ему и глянуть будет противно. А тактика «Государь, я тут вашего ребеночка ношу, возьмите на себя ответственность, женитесь, все дела»… может и не сработать.

«Нехорошо прям будет батюшке Таисы – по всему видать, хорошему человеку, вон как дочь любит, – маленького бастардика принести в подоле, да, Тая?» – спросила я себя, изо всех сил упираясь в грудь шикарнейшего из мужчин, на которого когда-либо смотрели мои глаза.

Хотя сама-то я, пожалуй, и не против…

«Нет, будь благоразумной, Тая, даже если это для тебя больная тема».

Глупости делать не стоит – надо принимать во внимание время, место и обстоятельства.

Отстранившись, правитель Аквилаи, оперся обеими ладонями о подушки, сделал глубокий вдох и протяжно с легко различимым разочарованием выдохнул. Продолжая надо мной нависать, спросил:

– И в этот раз скажете, что у вас и в мыслях не было меня соблазнять?

«Было», – подумала я.

– Что вы, государь! Не было, не было! Как можно?! – сказала вслух. – Совсем ничего такого в мыслях не было!

«Хорошо врешь, Тая, продолжай», – похвалила себя я, все так же упираясь в грудь царя.

Как приятно, кстати, ладонями ощущать упругий рельеф мускулов, горячую кожу…

«Тая!»

Кажется, не только царь тут оголодал. Я так-то с развода к мужчине не прикасалась, а тут такое… такой… Как же я понимаю царя, а…

Но нельзя.

– Тогда зачем вы здесь? – упрямо глядя на меня сверху вниз, спросил царь.

– Я? – Спросила и сама растерялась.

А кстати зачем я здесь?..

Мысленно дала себе затрещину, как нашалившей школьнице.

Приди в себя, Таисия. Это шикарное тело и прекрасное лицо над тобой, конечно, мешают, но ты уж постарайся. Мозги на место верни! Мозги тебе еще нужны пока, у тебя проблемы, забыла? Ксунан над душой стоит, из тела выкинуть угрожает, если за царя не выйдешь. Вот выйдешь – там можно и продолжить начатое этой ночью. А пока – соберись…

Разговор с самой собой по душам, кажется, помог.

– Ах! Да! – ко мне наконец вернулась способность здраво рассуждать. – Дело у меня к вам важное, государь. Спросить пришла.

Царь нахмурился.

– Спросить? О чем?

– Видите ли, в чем дело, государь, – отводя глаза от требовательного взгляда царя, проговорила я. – Барышня моя, кинья Таиса из Рагуды, которую мне посчастливилось сопровождать в Аквилаю, испереживалась вся. Говорит, вы, государь, задачку ей задали вместе с первым магом государства киннуном Тарладом – подарок вам по душе преподнести. Вот и растерялась она – трудно порадовать подарком человека, которого совсем не знаешь. Кажется, барышня моя с вами еще ни одной беседы не имела, государь. Трудно ей будет с задачкой справиться. Вот я, чтобы кинье Таисе помочь, и пришла к вам спросить: какой подарок вы бы хотели получить, государь.

Какое-то время царь смотрел на меня сверху вниз ничего не выражающим взглядом – похоже, осмысливал сказанное мною. Потом вздохнул – опять разочарованно – и наконец перестал надо мной нависать, отодвинувшись и сев на постели рядом.

Как только мне дали возможность, я тут же приняла вертикальное положение и приличия ради отодвинулась немного от царя. С постели его, впрочем, убегать не торопилась. Пусть я не могу себе позволить ничего совсем-совсем неприличного, но хоть рядышком посижу.

– Значит, вы пришли сюда ради этого, – с очередным разочарованным вздохом произнес царь.

Надо отдать ему должное. Для мужчины, у которого женщин не было… – я не хочу представлять, как долго, – царь великолепно держал себя в руках. Стоически. С поистине царским самообладанием.