Включили музыку. Зазвучали танцевальные мотивы. Многие оживились, стали подниматься из-за стола.

Стасик схватил Диану за руку и решительно втащил в круг танцующих. Внезапно злость на Арнольда, обида, раздражение вылились в какую-то отчаянную бесшабашную веселость. И она начала так лихо, так азартно танцевать, что вскоре ее окружили восхищенные зрители.

— Ну, ты даешь! — без конца восклицал Стасик. — В первый раз такое вижу, ты профессиональная танцовщица, что ли?

— Что-то в этом духе, — усмехнулась Диана, опускаясь на стул. Но не успела она отдышаться, как к ней подбежал другой кавалер, приглашая на очередной танец.

Диана опять оказалась в кругу. Ее никак не хотели отпускать, и она танцевала до тех пор, пока не стемнело.

Наконец, совершенно выбившись из сил, она вернулась к своему месту и в свете фонаря увидела Арнольда, о чем-то оживленно беседующего со Стасиком.

На звук ее шагов Арнольд обернулся, и на его лице расцвела радостная улыбка:

— Птичка моя, я не подозревал, что ты так прекрасно танцуешь!

— Ты давно здесь? — спросила она, стараясь не показывать своей обиды.

— Больше часа.

— И что же ты не подошел ко мне?

— Так я к тебе пробиться не мог, кричал, а ты ноль внимания.

Приземлившись на соседний стул, Диана выпила стакан воды.

— Я так устала, — печально вздохнула она. — Хочу домой…

— Честно говоря, мне тоже в кроватку хочется, — подмигнул Арнольд.

И Диане вдруг стало противно. Ей вдруг показалась, что вовсе Прозоровский ее не любит и пытается зачем-то обмануть.

Передав «Реквием» Софи, Моцарт впервые за последнее время спокойно проспал несколько часов.

Тяжелые портьеры закрывали окно, в комнате было темно и тихо. Констанция с зажженной свечой испуганно вошла в спальню и прислушалась к тяжелому дыханию мужа. Она подошла к кровати.

Тело Вольфганга чудовищно распухло, а лицо было измученное, с заострившимися чертами.

Увидев, что муж крепко спит, Констанция поспешила к Зюсмайеру.

— Мне кажется, доктор ошибается, Вольфгангу стало лучше, он спокойно спит.

— Может быть, ему дать лекарство? — сердито буркнул Зюсмайер.

— Конечно, — закивала Констанция.

Вольфганг проснулся со светлой улыбкой, ему снилось что-то приятное. Открыв глаза, он увидел перед собой жену со стаканом в руках.

— Это лекарство, дорогой, ты должен его выпить…

Состояние умиротворения мгновенно исчезло. Моцарт болезненно поморщился и знаком показал, что не хочет.

Констанция стала настаивать, но он молча отвернулся к стене.

Пришла Софи.

— Смотрю, вам уже лучше, — улыбнулась она.

— Немного… — ответил Вольфганг.

— Настолько лучше, что не хочет лекарство принять, — сварливо заметила Констанция.

— Я попробую уговорить, — предложила Софи.

Поставив стакан на стол, Констанция раздраженно кивнула:

— Попробуй, может, у тебя получится.

Она ушла, а Софи села рядом с постелью больного. Он тотчас зашептал:

— Не уходите, Софи, посмотрите, как я умру сегодня. Не оставляйте детей и Констанцию, она так беспомощна, помогите им!

Софи испуганно заморгала.

— Что вы такое говорите, Вольфганг, вы обязательно поправитесь!

— Нет, я чувствую, что скоро умру. Я чувствую смерть совсем рядом!

Судорожно вздохнув, Софи начала его утешать. В комнате стоял тяжелый, удушливый запах, исходивший от больного, Моцарт давно не вставал с кровати, а Констанция не ухаживала за мужем должным образом. Вольфганг жестом попросил снять с него одеяло, и Софи торопливо выполнила его просьбу.

Со счастливым выражением лица он начал дирижировать невидимым оркестром, словно слышал неведомую, чудесную музыку.

Софи взяла стакан с лекарством и направилась к цветку, растущему в горшке, и выплеснула туда содержимое.

В комнату заглянул Зюсмайер и кисло поинтересовался, выпил ли Вольфганг микстуру. Софи молча кивнула. Увидев пустой стакан, ученик удовлетворенно хмыкнул и исчез.

К вечеру Моцарту стало так плохо, что Констанция послала за священником, чтобы причастить больного. И за доктором.

У Вольфганга начался сильнейший жар. Доктор сделал кровопускание и приказал принести больному холодный компресс. Холод вызвал чудовищную реакцию, Моцарта резко начало знобить, и он потерял сознание. Затем ненадолго пришел в себя и начал бредить. Он что-то напевал, надувал губы, как будто играл на трубе, а в полночь сел и изумленно посмотрел перед собой, как будто увидел что-то удивительное. Но вдруг в бессилии прислонился головой к стене и замер. 5 декабря 1791 года без пяти минут час Вольфганг Амадей Моцарт умер.

У постели композитора горько плакала Софи, рядом с ней рыдал семилетний Карл, старший сын Моцарта. Констанция не могла заставить себя зайти в комнату, где лежал ее мертвый муж, ей почему-то было очень страшно, и она пила успокоительное на кухне. Зюсмайер куда-то стремглав убежал.

Вскоре в доме появился барон Ван Свитен, он отправил Констанцию с детьми к знакомым на время похорон и сказал, что все заботы возьмет на себя.

Утром барон вызвал членов похоронного братства, чтобы они одели покойного. Граф Деим, владелец галереи восковых фигур, снял с Моцарта посмертную маску.

Несмотря на то что официального сообщения о смерти великого композитора не было, печальная весть быстро облетела весь город, и в течение всего времени, пока тело Моцарта находилось в доме, на улице толпились люди, пришедшие попрощаться с гением.

6 декабря 1791 года в три часа дня Моцарта перевезли к собору Святого Стефана. Великого композитора скромно отпели у входа в Крестовую капеллу, не занося в собор, и, несмотря на то что было запрещено хоронить умершего раньше чем через сорок восемь часов, вечером того же дня катафалк отправили на кладбище Святого Марка.

Богач барон Ван Свитен заплатил за похороны своего друга 8 гульденов 56 крейцеров как за безродного нищего.

Ван Свитен, нарушив все ритуальные правила, торопился скорее предать Моцарта земле, словно с его телом пытался спрятать улики страшного преступления.

Было безветренно и тепло. Небольшая похоронная процессия: Ван Свитен, Антонио Сальери, Зюсмайер, Альбрехтсбергер, Дайнер и несколько музыкантов брели по Вене за катафалком.