Все это произошло так внезапно, что в первую минуту ни одиниз нас не мог сообразить, что случилось. Потом Пуаро яростно вскрикнул ибросился к дверям. За ним устремился Челленджер. Вскоре они вернулись, неся наруках безжизненное тело какого-то мужчины. Когда его осторожно опустили вбольшое кожаное кресло и я увидел его лицо, я невольно вскрикнул:

– Лицо… лицо в окне!

Это был тот самый человек, который накануне вечеромзаглядывал к нам в комнату. Я сразу узнал его. И понял, что Пуаро был прав,когда назвал преувеличением мои слова о якобы «нечеловеческом» лице.

И все же было в нем нечто такое, что подтверждало моевпечатление. Это было лицо конченого человека, человека, отвергнувшего всечеловеческое.

Бледное, безвольное, порочное, оно казалось застывшеймаской, давно лишенной одухотворенности живого лица. По его щеке ползла струйкакрови. Фредерика медленно направилась к креслу.

– Вы ранены, мадам? – спросил Пуаро, становясь между ней инезнакомцем.

Она покачала головой:

– Пустяки, плечо поцарапано.

Мягко отстранив Пуаро, она наклонилась над креслом.

Незнакомец открыл глаза и встретился с ее взглядом.

– Ну, в этот раз я, кажется, добрался до тебя, – глухо излобно прохрипел он. И вдруг заговорил жалобно, словно ребенок: – Ах, Фредди, яведь не хотел. Я не хотел. Ты всегда со мной по-хорошему…

– Не надо, будет…

Она опустилась на колени.

– Я не хотел…

Он уронил голову и не договорил.

Фредерика взглянула на Пуаро.

– Да, мадам, он мертв, – мягко проговорил мой друг.

Тогда она медленно встала и, продолжая глядеть на умершего,с состраданием коснулась рукой его лба. Потом вздохнула и повернулась к нам.

– Это был мой муж, – сказала она тихо.

– К, – прошептал я.

Пуаро услышал мой шепот и кивнул.

– Да, я все время чувствовал, что здесь есть К, – заметил онвполголоса. – Вы помните, я с самого начала говорил.

– Это был мой муж, – повторила Фредерика.

В ее голосе звучала смертельная усталость. Она опустилась вкресло, которое принес ей Лазарус.

– Теперь, пожалуй, я могу все рассказать, – проговорила она.– Это был… совершенно опустившийся человек. Наркоман. Он и меня приучил кнаркотикам. С того самого дня, как я ушла от него, я что есть сил стараюсьвытравить из себя это. И кажется… теперь почти излечилась. Но это было трудно.Нечеловечески трудно. Вы и представить не можете как! А он не оставлял меня впокое. Откуда-то появлялся, требовал денег, грозил. Он как бы шантажировалменя. Если я не давала денег, он говорил, что застрелится. Он вечно угрожал мнеэтим. А потом начал грозить, что убьет меня. Он был способен на что угодно.Невменяемый… безумный…

Мне кажется, что это он застрелил Мегги Бакли, – продолжалаФредерика. – Он, конечно, не собирался ее убивать. Наверное, он принял ее заменя. Мне, очевидно, не следовало молчать. Но ведь, в конце концов, все этобыли лишь догадки. И потом эти странные случаи с Ник… я решила, что, пожалуй,ошиблась. Мало ли кто мог оказаться виновником. Но вот однажды на столе у мсьеПуаро я вдруг увидела обрывок бумаги, исписанный рукой моего мужа. Это былкусочек письма, которое я недавно получила. Тогда я поняла, что мсье Пуаронапал на след. С этого дня мне оставалось только ждать.

Но я до сих пор не понимаю, что получилось с конфетами. Емунезачем было покушаться на Ник. Да я и не пойму, как бы ему это удалось. Туткакая-то загадка.

Она закрыла лицо руками, потом уронила их и с трогательнойпростотой добавила:

– Вот и все.

К ней быстрыми шагами подошел Лазарус.

– Милая… Милая моя… – пробормотал он.

Пуаро отступил к буфету, налил в стакан вина и подалФредерике. Она выпила и, улыбаясь, вернула ему стакан.

– Теперь все в порядке, – сказала она. – Так что же… что жемы станем делать?

Она посмотрела на Джеппа, однако инспектор лишь покачалголовой:

– Я в отпуске, миссис Райс. Оказываю услугу старомуприятелю, и только. А этим делом ведает местная полиция.

Она взглянула на Пуаро:

– А местной полицией ведает мсье Пуаро?

– О! Помилуйте, мадам! Я только скромный консультант.

– Мсье Пуаро, – сказала Ник, – нельзя ли просто замять этодело?

– Вы этого хотите, мадемуазель?

– Да, хочу. Если на то пошло, эта история касается главнымобразом меня. А на меня теперь уже не будет покушений.

– Вы правы. На вас больше не будет покушений.

– Вы думаете о Мегги? Но, мсье Пуаро, ее ведь не вернуть. Аесли вы предадите все это огласке, то лишь заставите безмерно страдатьФредерику, а она этого не заслужила.

– Вы говорите, она этого не заслужила?

– Ох, ну конечно! Я же вам с самого начала говорила, что еемуж мерзавец. Сегодня вы убедились, каков он. Но он ведь умер. Так и кончим наэтом. Пусть полицейские ищут убийцу Мегги. Они его не найдут, и дело с концом.

– Итак, замять эту историю. Я верно понял вас, мадемуазель?

– О да, пожалуйста! Ну согласитесь, пожалуйста, ради бога,согласитесь, милый мсье Пуаро.

Пуаро медленно обвел нас глазами.

– Ну, что вы все скажете?

– Согласен, – сказал я твердо, встретив его взгляд.

– Я тоже, – проговорил Лазарус.

– Лучше и не придумаешь, – одобрил Челленджер.

– Забудем все, что здесь сегодня было. – Это весьмарешительное заявление исходило от Крофта.

– Еще бы! Вам только этого и надо, – с усмешкой заметилДжепп.

– Не гневайтесь на меня, милочка, – процедила Мильдред,обращаясь к Ник.

Та бросила на нее презрительный взгляд.

– Эллен?

– Мы с Уильямом словечка никому не скажем, сэр. Лишнееболтать – только делу вредить.