— Мы уже почти на месте, — произнес он. — Держись крепче.

Наконец-то мы доехали до нужной остановки. Лукас осторожновывел меня из автобуса. Яркий солнечный свет пробивался сквозь шарф, окрашиваявсе вокруг в нежно-бирюзовый цвет. Я подумала, что он всегда будет напоминатьмне об этом дне.

— Готова?

Лукас начал развязывать узел у меня на затылке. Отнетерпения я подпрыгивала на месте. Наконец шарф упал. Мы стояли передмузеем... нет, не просто музеем.

— Институт Франклина, — медленно произнесла я. — Планетарий!

Лукас улыбнулся:

— Я подумал, что тебе понравится.

— Я в восторге!

Мой телескоп пропал во время пожара в школе, а переезжая изгорода в город, я много месяцев не имела возможности посмотреть на звезды, имне этого отчаянно не хватало. В общем, это был лучший подарок на свете, и яужасно радовалась, что Лукас об этом подумал.

Мы вошли и немного побродили внутри, дожидаясь следующегопредставления, пролезли сквозь гигантскую модель человеческого сердца,стучавшего так громко, что мы расхохотались. Но когда мы вошли в сам планетарий,это было не сравнимо ни с чем.

Я обожаю планетарии. Они большие и прохладные, скуполообразными потолками, и напоминают мне о существовании чего-топо-настоящему бесконечного, по-настоящему прекрасного. Я всегда предполагала,что так чувствуют себя верующие в церкви.

Мы с Лукасом сели. Я только хотела указать ему на смешнуюфутболку в толпе, как он произнес:

— Лучше сделать это сейчас, пока не выключили свет.

— Сделать что?

Он вытащил из кармана красивый браслет из красных кораллов.Я уставилась на него, а Лукас сказал:

— Тебе нравится? Я не знал, что именно тебе подарить,поэтому решил купить что-нибудь похожее на ту брошь.

— Он потрясающий! — Резьба на браслете была еще болееизящной, чем на моей гагатовой броши. На серебряных звеньях, соединяющих коралловыеовалы, колыхались китайские драконы. Мне ужасно хотелось нацепить его на руку,но я не могла не сказать: — Слушай, Лукас, я от него в восторге, но...

— Даже слышать не хочу про деньги, — отрезал Лукас. Я вернуребятам все до последнего цента, и плевать, сколько времени это займет. Ты моядевушка, и это подарок тебе на день рождения. Ты его заслужила.

Снова его гордыня, но не только она. Я больше не могласпорить, просто крепко обняла его. Он надел браслет мне на запястье.

— Ну вот. — Голос его звучал хрипло. — С днем рождения.

— Я люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Свет погас, в «небе» над головой вспыхнули тысячи звезд. Мыоткинулись на спинки сидений, Лукас крепко сжал мою руку, а лектор началрассказывать о сверхновых звездах. Кораллы и серебро обвивали мое запястье,тяжелые и прохладные. Мне уже казалось, что это не просто вещь, которой явладею, а часть меня. Талисман. Связующее звено между мной и Лукасом, такое жекак брошь.

«Он хочет обо мне заботиться, — думала я. — Он хочетоберегать меня любой ценой».

Ложь больше не сможет меня защитить.

С моей стороны неправильно ждать от Лукаса защиты —полагаться на то, что он один будет справляться с нашими трудностями,рассчитывать, что он станет снабжать меня кровью. И еще более неправильно то,что я прячусь за очередной ложью. Лукас заслуживает правды.

У нас над головой появилось увеличенное изображение звезды,гиганта, завершающего свое существование. Звезда светилась красным, темнее, чемкровь,

а ее газообразная поверхность вздымалась волнами, как морево время шторма.

— Лукас, — прошептала я, сильно понизив голос, чтобы немешать никому вокруг. — Я должна тебе кое-что рассказать.

Он повернул ко мне голову. Умирающая звезда наверху окрасилаего лицо в темно-красный цвет.

— Что?

— Когда я упала в обморок... на охоте... это было не впервый раз.

Звезда превратилась в сверхновую, вырвавшись наружуэффектной вспышкой белого света. На мгновение вокруг стало светло как днем, и яясно увидела замешательство и тревогу на лице Лукаса. Толпа вокруг охала иахала.

— Бьянка, ты о чем?

— Это началось несколько недель назад. У меня случалисьприступы головокружения, еще когда мы были с Черным Крестом. А теперь ониучастились и усилились, и я больше не хочу есть. Точнее, пить. Я знаю, чтодолжна была рассказать тебе раньше. Просто не хотела, чтобы ты волновался.

Лукас открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл его.Я видела, что в нем борются гнев и страх, и не винила его ни за то, ни задругое, но легче мне от этого не становилось.

Наконец он произнес:

— Мы справимся.

Я кивнула, положила голову ему на плечо и посмотрела вверх,на новорожденную туманность, раскрывающуюся, как бледный голубой цветок. Японимала, что не решила проблему, но, во всяком случае, мне уже не придетсядержать все в секрете. Теперь можно праздновать мой день рождения так, какпридумал Лукас, — любоваться на звезды.

Когда представление закончилось и зажегся свет, мы вышли изпланетария и заморгали.

— Это было просто потрясающе, — сказала я. — Спасибо, чтопривез меня сюда.

— Да. — Лукас выглядел рассеянным.

— Ну ты же не думаешь об этом прямо сейчас, да? — Он помоталголовой. Я вздохнула. — Пойдем. Давай поговорим.

Сгущались сумерки. Мы не пошли на автобусную остановку, апросто зашагали по улице. Это был славный район, с музеями, большими домами ивысокими старыми деревьями, широкие ветви которых медленно раскачивались наветру. Улица вывела нас к парку. Там прохаживались люди, некоторые выгуливалисобак.

— Ты уверена, что не беременна? — спросил Лукас.

— Абсолютно. — Он кинул на меня обеспокоенный взгляд, и япомотала головой. — Честное слово, я тебе уже говорила.

— Сколько бы раз ты ни сказала парню, что не беременна,лишним не будет.

— Нет, нет, нет.

— Спасибо. — Он обнял меня за плечи. — Ну а что это,по-твоему, такое? Ты знаешь?

— Точно я не знаю ничего, но... — Я замялась. Очень труднобыло подобрать слова. — Я помню, что мне однажды сказала мама. В ту самую ночь,когда я укусила тебя в первый раз.

— И что она сказала?

Я огляделась, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Следомза нами, в нескольких шагах, шли какие-то люди, сильно накрашенные, вдиковатой, кричаще пестрой одежде, но они громко разговаривали между собой ивряд ли могли что-нибудь услышать.

— Она сказала, что, попробовав человеческой крови, яперевернула песочные часы. Что не смогу вечно жить такой —получеловеком-полувампиром. Сказала, что вампир во мне будет становиться всесильнее и сильнее, и в конце концов придется... — Я не собиралась произноситьслово «убить» вслух. — Придется завершить переход.