Она подергала себя за волосы и нахмурилась:

— Ты и мальчишку привез.

— Точно, — встрял Лукас. — Соскучилась по мне?

Черити оттянула вырез платья так, чтобы мы увидели розовыйзвездообразный шрам над сердцем, там, где Лукас пронзил ее колом во времяпожара в «Вечной ночи». Раны от кольев — единственные остающиеся на телевампиров шрамы. Она обвела пальчиком контур звезды

— Я думаю о тебе каждый день.

«Класс, — подумала я. — Она одержима нами обоими». Я быстровстала между ними, оказавшись всего в нескольких футах от Черити.

— Чего ты хочешь, Черити? Балтазар, скорее всего, уже уехализ Нью-Йорка, так что вряд ли я могу тебе чем-нибудь помочь.

— Я тут подумала, — промурлыкала она, — что лучший способнайти Балтазара — вообще его не искать. Заставить его прийти ко мне. А прощевсего это можно сделать, забрав то, чем он дорожит.

Я сообразила, что она говорит обо мне, и похолодела.

— Я не хочу присоединяться к твоему клану. — Мой голосзвучал отчетливо и не дрожал, хотя мне было очень страшно.

— Будь желания лошадьми, нищие ездили бы верхом, — фыркнулаона.

Вот и все. И выхода нет. Мы с Лукасом окружены. Черитипревратит меня в вампира. Сегодня ночью я умру.

Я пыталась убедить себя, что это еще не самое страшное. Вконце концов, я провела почти всю жизнь, ожидая, что однажды стану вампиром.Может быть, между мной и Черити возникнут таинственные узы, такое частопроисходит между новоиспеченным вампиром и тем, кто его обратил, но я все равноостанусь собой. Лукас уже принял меня такую, какая я есть, поэтому мы будемпо-прежнему любить друг друга. Все не так уж и плохо, правда?

Но я хотела иметь возможность выбирать. Я хотела сама решить,кем я стану, какое существование буду вести. Я хотела быть свободной — а теперьвсе потеряно.

— Отлично, — сказала я и быстро заморгала, надеясь, что онане заметит моих слез. — Помешать тебе я не смогу. Только отпусти Лукаса.

— Бьянка! — воскликнул Лукас.

Я не могла заставить себя посмотреть на него.

Я не сводила взгляда с Черити. Ее темные глаза разочарованнораспахнулись, как будто она рассчитывала осчастливить меня тем, что превратит ввампира. Неужели она надеялась, что я отнесусь к этому по-другому? Неужели непонимала, что я ее ненавижу?

— Хочешь заставить меня? И тогда сможешь почувствовать себясильной, убедить себя, что отняла что-то у Балтазара? Что ж, действуй.

— Она вовсе не девушка Балтазара, — громко произнес Лукас. —Она моя девушка.

Ничего хуже он сказать не мог.

— Твоя? — Черити хлопнула в ладоши. На ее запястье болталасьэластичная тесьма с несколькими бусинами — дешевое жалкое подобие моегокораллового браслета. — Бьянка — твоя. Значит, ты — ее.

Я подошла к ней еще ближе, чтобы она перестала на негосмотреть.

— Вот только Лукаса сюда не впутывай.

— Как же я могу его не впутывать, если вы принадлежите другдругу? Все, что я сделаю с тобой, заденет его. А то, что я сделаю с ним,заденет тебя.

Она махнула рукой. Шеперд и еще один вампир схватили Лукасаи потащили назад. Лукас сопротивлялся, так сильно заехав Шеперду локтем подребра, что тот согнулся пополам, и Лукас даже сумел вырваться. На секунду. Яувидела, как его рука метнулась к поясу, где он столько лет носил кол, — просторефлекс, отголосок жизни, от которой он отказался.

Шеперд уже пришел в себя. К ним присоединился третий вампир.Лукас боролся изо всех сил, но их было больше.

— Что вы делаете? — закричала я, вырываясь от удерживавшихменя вампиров. — Отпустите его!

— Его судьбу определишь ты, — пообещала Черити. — Только ты.

— Балтазар говорил, что вампиры никогда не меняются, что этоглавная наша трагедия. — Было так горько отождествлять себя с Черити,признавать, что скоро между нами не будет никакой разницы. — Это единственнаяпричина, по которой он до сих пор за тебя переживает, Черити. Он верит, что тыне изменилась, а ведь это не так. Ты превратилась в чудовище.

Черити покачала головой:

— Мой бедный братец никогда не понимал меня. Я неизменилась. Я всегда была такой, даже при жизни. — Ее взгляд сделалсяотсутствующим, она смотрела куда-то в прошлое, на давно ушедших людей. — Простотеперь у меня хватает смелости действовать.

— А он силен! — выкрикнул Шеперд, продолжавший бороться сЛукасом. — Чересчур силен!

Лицо Черити осветилось мечтательной улыбкой.

— У него сила вампира? Ты пила его кровь, Бьянка. И как он,сладкий? Похоже, что сладкий. Я бы не отказалась попробовать.

— Только попробуй укусить его! — произнесла я, и теперь мойголос дрожал. — Только попробуй!

— Если я его укушу, и выпью всю его кровь, и он умрет, —нараспев заговорила она, — Лукас станет вампиром. Тогда ты умрешь охотно? Чтобысоединиться со своим любовником?

Я ее ударила. Голова Черити дернулась, и окружавшие насвампиры застыли на месте, будто не веря, что кто-то посмел поднять руку наЧерити. Она прижала хрупкую ладонь к щеке, запылавшую от моей пощечины, а востальном повела себя так, словно ничего не случилось.

— Ты еще попросишь меня принять тебя в мой клан, — сказалаона. — Ты будешь меня умолять.

— Да с чего ты решила, что я когда-нибудь...— Я осеклась,осознав, почему она так думает и что собралась сделать.

— Ты будешь умолять и сама подставишь мне горло,— прошепталаона.— Если нет, я убью твоего мальчика.

Лукас все еще пытался вырваться, но его держали крепко.Кто-то из вампиров обмотал его запястья и щиколотки скотчем, и Шеперд закинулЛукаса себе на плечи, будто это даже не человек, а просто мешок.

— Давай вверх, — скомандовала Черити. Шеперд с Лукасом наплечах начал подниматься на трамплин для прыжков в воду. Черити подошла ксамому краю пустого бассейна. Я последовала за ней, не в силах понять, чтопроисходит, но заглянула внутрь, и у меня свело желудок. Бледно-голубаяповерхность была жутко заляпана кровью, пятно на пятне, уже забуревшие от времени.Заметив выражение ужаса на моем лице, Черити зашептала:

— Иногда они нас утомляют, и тогда мы даем им шанс уйтиотсюда. Мы говорим: если выживут после падения, мы их отпустим. Так забавносмотреть, когда они стоят на трамплине. Плачут, кричат, умоляют, но в концеконцов все до единого решают прыгнуть. Обманывают сами себя, думают, что у нихесть шанс. А потом падают. Так неаккуратно! И столько впустую пролитой крови.

— Ты омерзительна, — сказала я.

— Иногда они умирают несколько часов. Дней. Один бедный глупецхныкал там внизу почти неделю. Как по-твоему, сколько времени будет страдатьЛукас? — Темные глаза Черити заблестели от удовольствия при воспоминании омучениях других. — Умоляй!