— Все равно ничего не получится. Я не могу стать вампиром,пока не отниму чью-то жизнь.

— Если я выпью твою кровь — если я выпью ее достаточномного, — ты будешь так отчаянно ее хотеть, что нападешь на первого же человека,которого увидишь. Обещаю, что не подпущу тебя к твоему дорогому мальчику, хотяв том состоянии тебе будет совершенно все равно.

Я вспомнила, как безумно иногда хотела крови, особенно вовремя заключения в Черном Кресте. Даже тогда я боялась утратить контроль надсобой с Лукасом. Я не сомневалась, что Черити говорит правду.

— Не делай этого! — сказал Лукас — Она все равно убьет меня.

— Не убью. Клянусь. Однажды ты оказала мне услугу, и я этопомню, знаешь ли. — Робкая улыбка на ее губах была такой же девчачьей ивызывающей доверие, как обычно. — Ты в самом деле можешь выбирать. Можешь уйтиотсюда прямо сейчас, цела и невредима, и жить своей жизнью, как раньше. Мыдадим тебе убраться отсюда подальше, чтобы ты ничего не слышала.

Я зажмурилась, изо всех сил желая оказаться где-нибудь вдругом месте. Где угодно.

Черити продолжала:

— Или можешь стать пай-девочкой и хорошенько попросить меня,и тогда мы отпустим твоего мальчика. Разумеется, ему придется смотреть, как тыумираешь, иначе он нам не поверит. Но ему мы позволим жить. Даю слово.

Самое безумное, что я ей поверила. Черити считала, чтодоговоры нужно соблюдать, а долги отдавать. Кроме того, она была садисткой.Если бы она просто собиралась превратить меня в вампира, а потом все равноубить Лукаса, она бы так и сказала, а потом наслаждалась, глядя, как я кричу.Нет, у меня в самом деле был шанс спасти жизнь Лукасу, а это значило, что ядолжна им воспользоваться.

Я заставила себя медленно произнести:

— Пожалуйста.

— Бьянка, нет! — Лукас забился в руках Шеперда, но сделатьничего не мог.

Черити одарила меня нежнейшей улыбкой, словно я была блуднойдочерью, вернувшейся наконец домой.

— Пожалуйста что?

— Пожалуйста, прими меня в свой клан. — Этого ей достаточно?Я ненавидела каждое произнесенное слово. Каждый удар сердца был драгоценным,потому что я знала: больше я этого никогда не почувствую. Внезапно я подумала,что умру в свой день рождения, в точности как Шекспир. У меня отнимают жизнь, ия должна об этом умолять. Но ради Лукаса я буду умолять. — Пожалуйста, превратименя в вампира.

— Ты хочешь остаться со мной навсегда? — Черити обхватилаладонями мое лицо. — Мы станем сестрами? И тогда Балтазар увидит, что ты моя, ане его. Мы ему покажем. Пожалуйста, скажи «да». О, пожалуйста, скажи, что тыэтого хочешь!

Вот почему она хотела, чтобы я просила, — так она моглаубедить себя, что все взаправду и что она снова обретает семью. Она не хотела,чтобы я вернулась к Балтазару, — она хотела, чтобы я его заменила.

Меня так затрясло, что я едва удерживалась на ногах, но всеравно сумела выдавить:

— Да. Именно этого я и хочу. Пожалуйста.

Она выпятила нижнюю губу, как избалованная маленькаядевочка.

— Если бы ты и вправду хотела, ты бы умоляла. Встала бы наколени.

Невозможно ненавидеть кого-то сильнее, чем я ненавидела ее вэту секунду, но я подумала о Лукасе и опустилась на колени. Потрескавшиесяплитки царапали колени. Я накрыла рукой коралловый браслет, подарок Лукаса,последний символ его любви.

— Пожалуйста, Черити. Пожалуйста, возьми мою жизнь.

— Ну вот! — воскликнула Черити. — И вовсе не трудно, правда?— Она сладко улыбнулась мне, и я увидела ее клыки. Теперь уже недолго.

— Нет! — закричал Лукас — Не надо! Бьянка, ты можешьсражаться, забудь обо мне!

Я запрокинула голову, глядя на металлические балки. На них,вяло покачиваясь, висели клоки паутины. Я подставила горло Черити и знала, чтоэто конец моей жизни.

«Теперь я стану вампиром, — думала я. — Надеюсь, моиродители не ошиблись. Пожалуйста, пусть это будет не так уж и плохо».

Черити положила руку мне на шею, и тут я заметила, как набалках что-то странно поблескивает, словно солнечный зайчик. Но откуда?

Глаза мои широко распахнулись.

— Будет не очень больно, — пообещала Черити. — Честноеслово.

Голубовато-зеленый свет становился все ярче и расплывался,покрывая уже весь потолок, а потом начал сгущаться во что-то напоминающееоблака. Подул холодный ветер, превращая летний вечер в зиму, и я задрожала.

— Черити! — заорал Шеперд. — Что это?

Уже все вампиры смотрели вверх, и даже Лукас пересталсопротивляться. Черити ахнула:

— О, они не посмеют. Они не посмеют!

Посыпался ледяной дождь. Острые льдинки падали вниз, царапаякожу и с хрустом разбиваясь об пол. Черити попятилась от меня. Я сновапочувствовала под собой ноги, мечтая убежать. Может, я и сбежала бы, но немогла оставить здесь Лукаса.

Ледяной дождь все усиливался, за этой серебристой завесойвсе перед глазами расплывалось. Черити громко закричала от боли. Лед падал стакой силой, что ранил. Я поморщилась и тут в изумлении увидела, как изсеребристого тумана проступает лицо. Хотя ледяная крупа по-прежнему сыпаласьсверху, лицо никуда не исчезало.

Но еще сильнее меня потрясло то, что я его узнала. Тот самыйпризрак, который первым заговорил со мной. Темные длинные развевающиеся волосыи борода. Одежду я различить не могла, но мне показалось, что она старомодная,такую носили пару столетий назад — длинная накидка и высокие сапоги. «Ледяноймужчина», — подумала я. Так я его и называла.

И голосом, звучащим как трескающийся лед, он произнес:

— Она не ваша.

— Она моя! Моя! — Черити топнула ногой. — Ты ее слышал! Онасказала, что хочет войти в наш клан!

Он склонил голову набок, глядя с любопытством ипренебрежением одновременно, и ударил. Его кулак прошел сквозь живот Черити.

Она открыла рот, словно хотела закричать, но не смоглавыдавить ни звука. Ее тело становилось таким же бледно-голубым, как у призрака.И я поняла, что он ее замораживает. Очевидно, даже вампиров можно заморозитьнасмерть.

Черити рывком вскинула голову и завизжала:

— Нет! — Она дернулась назад. Похоже, это отняло все еесилы, но она сумела отскочить. Крови видно не было. Споткнувшись, оназакричала: — Выбирайтесь отсюда! Все! Уходите!

И тогда Шеперд скинул Лукаса с трамплина. Я пронзительнозакричала и бросилась к нему, но напрасно — он летел вниз. И тут в бассейнепоявился голубовато-зеленый свет, больше, чем когда-либо, похожий на воду, изамедлил его падение. Лукас все равно ударился о дно, но не очень сильно. Явидела, как он пытается избавиться от скотча. Кажется, он цел.