- Но ты же вырос с неродными родителями, и ничего, -возразила Аля. - И ты всегда знал, что они неродные, от тебя с самого началаэтого не скрывали.

- Когда тебе всего три годика, можно смириться с чемугодно, а когда тебя родная мать продает неродному отцу в шестнадцать лет, этотрудно принять. Для Динки это и без того огромная травма, так что не надо ееусугублять.

Он хотел жертвовать, жертвовать и жертвовать, поэтому на вседоводы сестры находил весомые и разумные контраргументы. Несколько раз ЭлеонораНиколаевна пыталась собраться с духом, чтобы поговорить с братом откровенно,попытаться объяснить ему его же собственные ошибки, его заблуждения и детскиекомплексы, из-за которых его жизнь складывается так чудовищно и странно, номужества в себе не находила. Андрей всегда был для нее младшеньким, маленькимптенчиком, крошечкой, и поэтому между ними не было той глубокой дружбы, прикоторой позволительно лезть другому человеку в самое нутро. Какая может быть дружба,когда тебе пятнадцать, а ему - три? Или когда тебе двадцать пять и ты ужезамужем, а ему только тринадцать и он гоняет с мальчишками в футбол, а надевочек даже еще и не смотрит? Сейчас Эле уже пятьдесят шесть, а Андрею осеньюисполнится сорок четыре, но отношения остались такими, какими сложилиськогда-то, в далекие шестидесятые. Брат и сестра обожали друг друга, но друзьямине были.

«Так надо ли оберегать его от волнений и переживаний? -спрашивала себя Элеонора Николаевна, идя рядом с Инной Шустовой вокруг храма идержа одной рукой зажженную свечу, а другой придерживая обрезанную пластиковуюбутылку, защищающую пламя от холодного апрельского ветра. - Я все стремлюсь егозащитить, укрыть под своим крылом, а может, напрасно? Андрюша хочет жертвоватьи страдать, жертвовать и страдать, а я ему мешаю. Но я так не хочу, чтобы онстрадал! Я так его люблю, моего маленького, мое солнышко… Иногда я даже непонимаю, кого люблю сильнее, Андрюшку или собственного сына. Если он будетстрадать, он будет счастлив. А если будет спокоен и счастлив, начнет страдать.Порочный круг какой-то».

Ладно, она подождет до завтра. Пусть завтра придут эти, «сПетровки», Аля поговорит с ними и потом решит, надо ли подключать брата.

Она не знала, чего ждет от этого разговора и на основаниичего будет «потом решать», просто ухватилась за повод не принимать решениепрямо сейчас.

* * *

В это же самое время, в Пасхальную ночь, в начале первого,Юра Коротков сидел у себя дома и вместе с Серегой Зарубиным раскладывал пасьянсиз информации, собранной по двум убийствам московских студенток. Вернее,убийств было не два, а пять, но тут сыщики как-то сомневались, ибо два быливыполнены совершенно точно одной рукой и похожи до мельчайших деталей, а тридругих все-таки отличались, и важно было понять, являются ли эти отличия,существенными или ими можно пренебречь и с полным основанием считать, что всерии уже целых пять преступлений. Сидели они давно, часов с семи, Ирина, Юринажена, приготовила пасхальный стол и ушла на Крестный ход. Она не была религиозной,но на Крестный ход почему-то ходила уже много лет, как она говорила, «на всякийслучай». И Великий пост соблюдала, но это уже больше из соображений здоровья,все-таки семь недель без мяса - это очень неплохо для самочувствия.

Пять жертв, пять убитых девушек и молодых женщин, тристудентки, одна - менеджер из дорогого бутика и одна - неработающая папинадочка и по совместительству чья-то любовница. Все задушены, причем трое -руками, а двое - удавкой. Все убийства произошли поздним вечером или ночью. Вовсех пяти случаях потерпевшие не проводили вечер убийства с компаниями, поэтомуникто из близких не мог точно сказать, где и с кем они были.

- Ты плохо старался, - ныл Зарубин, уныло глядя наразбросанные по всей комнате бумаги, - надо было что-нибудь придумать.

- Ну что, что придумать? - сердился Коротков.

- Что-нибудь душераздирающее, чтобы она нас пожалела.Черт, ведь надо же такому невезению случиться, серии бывают не каждый день,все-таки это дело редкое, так именно под эту серию она в отпуск ушла. А ты какначальник куда смотрел? О чем думал-то своей головой плешивой? Зачем отпустилПалну? Что мы теперь с этой горой информации делать будем?

- Да пойми ты, - кипятился Юра, - когда Аська рапортподписывала, никакой серии не было, было одно убийство с удавкой и одно с этойдурацкой розочкой на лбу у потерпевшей. Кто ж мог знать, что вторая удавкапоявится? Тем более что первая студентка с удавкой была в середине марта, пронее уже на территории забыть успели. А на розочку вообще внимания не обратили,потому что накануне взорвали машину депутата Госдумы Корякина, и всех из-заэтого взрыва на уши поставили. А менеджера и папину дочку мы с тобой уже дляподстраховки сюда пристегнули, просмотрели все нераскрытые убийства за тримесяца и отобрали то, что может лечь в серию. А может и не лечь.

- Юр, а пожрать когда можно будет? - жалобно спросилЗарубин, который первые признаки голода ощутил еще часа в три пополудни, ноперекусить случая не представилось.

- Вот Ирина придет, и поедим, - строго ответилКоротков. - Разговеемся. Не отвлекайся.

- Да не могу я! У меня от голода в мозгах спазмы, я несоображаю ничего.

- А ты напрягись, уже недолго ждать. Давай все сначала.Вот смотри, менеджер из бутика у нас жгучая брюнетка, тип внешности точно такойже, как у первой удавки, и цвет волос совпадает, и рост, и комплекция. Но, сдругой стороны, способ убийства не тот. А вторая удавка у нас по способуабсолютно идентична первой, но девушка - рыжеватая блондинка, и фигурка у неедругая, хотя обе студентки и обе любят посещать развлекательные заведенияодного и того же профиля. Папина дочка тоже блондинка и тоже любит такиезаведения, но она не студентка.

- Ага, а розочка не блондинка и в заведения не ходит,но зато студентка. Юр, мы, по-моему, топчемся на одном месте и переливаем изпустого в порожнее. Тут нужна схема, система, алгоритм какой-то, чтобы работатьс информацией. Чего там Пална в таких случаях делала?

- Карточки писала, - мрачно изрек Коротков. - Так мы стобой их тоже написали, вон весь пол ими усыпан. А толку? Еще она схемычертила, связи потерпевших графически изображала, вон они, в рулонах, в углустоят. Я, Серега, и так знаю, что делать надо, только, кроме этого, надо ещеуметь увидеть, схватить глазами несколько факторов одновременно и отслеживатьих. Мы с тобой не умеем, а Аська, чтоб ей пусто было, умеет. Сколько тамнатикало?

- Тридцать пять минут первого.

- Слушай, и вправду что-то жрать хочется - сил никакихнет. Ничего, потерпим, еще минут двадцать осталось.

- А чего так долго? - забеспокоился Зарубин, ерзая настуле и с жадностью поглядывая в сторону кухни, откуда доносились дразнящиеаппетитные запахи. - Я думал, как двенадцать стукнет - так все, можноразговляться.

- Ирку надо дождаться, у нас тут поблизости церкви нет,она куда-то далеко ездит, в Елоховский собор, кажется, или в Новоалексеевскиймонастырь, в общем, куда-то в те края.