Ну что ж, стало быть, с Инной Семеновной Шустовой придетсявстретиться еще раз и заранее попросить уделить для беседы часа два, не меньше.Но уж к завтрашней встрече с семьей Кристины Лозинцевой, ежели таковаясостоится, надо подготовиться как следует. Настя основательно перерыла книжныеполки, обнаружив, к вящей радости, огромное количество книг по криминологии ипсихологии, да не учебников, которые она и так наизусть помнила, а монографий исборников, в которых публиковались результаты отдельных глубоких исследований.Некоторые книги даже имели гриф «для служебного пользования», и Настя долгонедоумевала, как она ухитрилась их раздобыть и не вернуть вовремя. Впрочем, вовремена бесконечных перестроек, слияний, вливаний и разделений, сотрясавшихорганы внутренних дел с начала девяностых годов и по сей день, это было деломнехитрым, ведь ее отчим и огромное количество его знакомых работали в учебныхзаведениях и научных учреждениях системы МВД, а в каждой такой организацииимелась библиотека специальной литературы, и каждая библиотека разделяла общуюсудьбу организации. Настя просила книги, отчим их приносил… В суете и хаосеможно было даже разжиться любой нужной литературой, даже целыми диссертациями,не то что книжками по криминологии и пособиями по изучению личностипреступника. Кстати, совершенно непонятно, зачем этим книгам присваивали грифограниченного распространения? Ну какой толк иностранной разведке от сведений оличности советских воров и насильников? В начале девяностых гриф сняли,литература эта стала открытой, и за ее сохранностью в библиотеках следитьвообще перестали.

Обложившись монографиями, пособиями и сборниками трудов иположив перед собой распечатку материалов по делу Семагина и конспектпрослушанной по телефону лекции, она принялась за работу. Леша тут жеоккупировал освободившийся компьютер и занялся очередным докладом, с которымему предстояло ехать в середине лета на симпозиум в Лондон.

- Аська, у нас сегодня рабочий день до которого часа? -крикнул он из комнаты, когда стрелки часов стали подкрадываться к полуночи.

- Пока не сломаемся. А что, ты уже спать хочешь?

- Нет, еще терпимо, часа на полтора сил хватит. Аподъем завтра во сколько?

- Как проснемся. Мы же ничего вроде не планировали наутро.

- А ты про какую-то встречу говорила…

- Так это еще неизвестно, состоится ли. Я думаю, часовв одиннадцать мне позвонят и скажут, а до одиннадцати можно дрыхнуть. Да, Леш,я хотела тебя предупредить насчет Короткова. Он может попытаться позвонитьночью, якобы поздравить меня с Пасхой, так ты не поддавайся на провокации,скажи, что я сплю глубоким атеистическим сном. Ладно?

- Ладно. Только зря ты боишься, он наверняка спит беззадних ног. Куда ему при его-то работе в Пасхальную ночь бдеть?

- Ой, Лешик, не обольщайся, он тут на прошлой неделекакие-то разговоры со мной вел насчет того, что Ирина собирается на Крестныйход, и вроде он с ней тоже пойдет… Молодожен же, понимать надо.

- Ну, тебе виднее. Кстати, я все хотел спросить…Ничего, если мы на пять минут прервемся?

- Давай.

Настя встала из-за стола, потянула затекшую спину и вышла изкухни в комнату. Привычным жестом ухватила стоящего на холодильнике Дедка -деревянную фигурку старичка-странника, с которым теперь почти не расставалась.Особенно нравилось ей гладить и ощупывать кончиками пальцев морщины на его лицеи крепкие мускулистые ноги, это отчего-то помогало сосредоточиться и приразговорах, и при размышлениях. А еще, когда никто не видел, она потирала губытульей его старенькой шляпы.

Кажется, физиологи что-то такое говорили насчет губ икончиков пальцев, якобы они как-то там связаны с мыслительной деятельностью…Настя точно не помнила, но эффект, как ей казалось, ощущала вполне. Не зря же,в конце концов, многие люди в задумчивости пощипывают большим и указательнымпальцем нижнюю губу, значит, что-то в этом есть.

- Что ты хотел спросить?

Она уселась на пол у ног мужа и запрокинула голову. Изтакого положения и без того высокий Чистяков казался совсем огромным, оннависал над Настей и создавал у нее чувство полной и абсолютной защищенности.

- Тут дружок твой Коротков, пока тебя ждал, рассказывалмне какие-то страшные истории про грядущие перемены в вашей конторе, в частности,про то, что теперь вас разделят на управления по видам преступлений и в каждомуправлении будут свои аналитики. И ты, как самый крутой специалист по анализуубийств, найдешь там свое законное место и такую должность, при которой тебедадут звание полковника и возможность служить до полного поседения. Тысчитаешь, это реально?

- Леш, я в это не верю. Вот посмотри: я служу в органахс восемьдесят второго года, еще со времен Щелокова. За эти годы смениласьчертова туча министров, и каждый затевал свою реорганизацию, а то и не одну,если времени хватало. Конечно, был у нас министр, который просидел в креслеровно сутки, но были и такие, которые по нескольку лет держались ипредпринимали всяческие попытки нашу службу усовершенствовать. Знаешь, как это обычнопроисходит?

- Расскажешь - узнаю.

- Так вот, сверху спускается команда: подготовитьпредложения по реорганизации. Команда в виде бумажки с приказом рассылается вовсе подразделения, и в научные, и в учебные, и в практические. Начальники этубумажку отписывают подчиненным, и те начинают сочинять предложения. Назначаетсякто-нибудь ответственный, кто в данном подразделении все предложения соберет, водин документ сведет и отправит наверх. При этом он может какие-то предложенияв окончательный документ включить, а какие-то не включить, тут уже аппаратныеигры начинаются, ведь у каждого свое представление о том, чего хочет министр, икаждый стремится ему угодить. А наверху, в министерстве, тоже назначаетсяответственный, который обобщает все, что приходит снизу. И тоже может что-товыпятить, что-то закамуфлировать, а что-то выкинуть к чертовой бабушке. Это ятебе к тому рассказываю, что каждый раз, когда к нам на Петровку такая бумагаприходила, ее рассылали по отделам и Колобок сажал меня писать предложения. Икаждый раз я писала о необходимости создания специализированной аналитическойслужбы не вообще по главку, а по направлениям, по видам преступлений. Вот,хочешь посмотреть?

Она вскочила с пола, достала с полки пухлую папку и швырнулана стол перед мужем. Папка была довольно пыльной, и Чистяков выразительночихнул. Настя быстро сорвала с папки резинки-держатели, выхватила толстую пачкулистов и потрясла ими перед Лешиным лицом.

- Вот они, мои предложения, развернутые,аргументированные, года не проходило после того, как сняли Щелокова, чтобы я ихне писала. И что? Кто-нибудь где-нибудь их читал? В них вникал? Их обдумывал?Обсуждал? Двадцать лет прошло, и вдруг нате вам, пожалуйста, выплыли. Последнийприказ о подготовке предложений по реорганизации был в феврале, когда сталопонятно, что кабинет министров будет меняться и новому министру надо что-топредложить, чтобы себя показать, но мне в этот раз уже не поручали ничегописать, Афоня сам сочинял предложения. Допускаю, что он мог взять мои прежниедокументы, они у него в сейфе лежат. Но все равно я не верю, что кто-то наконецменя услышал. Впрочем, не обязательно именно меня, наверняка таких, как я, неодин десяток, и предложения о создании специализированных аналитических службшли со всех сторон. Только их все равно за двадцать лет никто не услышал. Такчто же изменилось? Министру уши прочистили? Или что? Я, Леш, в чудеса не верю.Я слишком долго вожусь с человеческой грязью, чтобы верить в чудо. Так что неслушай ты Короткова, он это специально говорит, чтобы меня от диссертацииоторвать и к делу пристегнуть, - с горечью закончила она.