- А без нее нельзя? - с робкой надеждой спросил Сережа.

- Ты что?! - возмутился Коротков. - Как это - без нее?Она семь недель постилась, в последнюю неделю вообще только на хлебе и водесидела, похудела на шесть килограммов, стала такая тощая, что без слез невзглянешь, вся извелась, а ты говоришь: без нее. Она этой минуты, когда можнобудет мяса с салатом поесть, знаешь как ждала? Вот у нее сегодня настоящийпраздник, а мы с тобой так, примазавшиеся. Ну ты представь, у тебя деньрождения, ты приходишь домой, а там гости уже весь стол разорили, всю красотупорушили, все выпили и съели и пьяными голосами анекдоты травят и песни поют.Приятно тебе будет?

- Ладно, не бухти. Ну можно я на кухню схожу понюхаю?Юр, я таскать ничего не буду, я только посмотрю и понюхаю.

- Сиди, я сказал! - прикрикнул Юра. - Вспоминай лучше,что Аська еще делала.

Зарубин замолк и несколько минут просидел с надутойфизиономией, которая неожиданно прояснилась:

- Она еще графики строила с временными интервалами.

- Точно! - радостно воскликнул Коротков. - Как же я прографики-то забыл, кретин! Ты знаешь, я вот тут подумал, что Аська нас всехраспустила и разбаловала. Она же всегда была под рукой, всегда рядом, никогдаот работы не отказывалась, даже если в отпуске была, и мы всегда знали, что онаесть,, что она знает, как обрабатывать информацию, наше дело - раздобыть нужныесведения, ножками побегать, зубками поклацать, ручками помахать и все, чтотребуется, ей в клювике принести, а остальное она сама сделает. Вот мы и недержим в голове даже самые элементарные приемы анализа. Теоретически все знаем,а практически не применяем и забываем, навыки утрачиваются. Зачем географиюучить, когда есть извозчик, он довезет. А как извозчика не стало, тут мы изабуксовали. Чего сидишь-то?

- Так ты сам сказал сидеть, - растерялся Сережа.

- Чистый лист тащи, будем график строить. Все равноИрку ждать нужно, так хоть отвлечемся. И дверь в комнату закрой, а тодействительно пахнет так, что можно сознание потерять.

Они успели только начертить оси, когда хлопнула входнаядверь и из прихожей раздался низкий звучный голос Ирины Савенич:

- Мальчики, Христос воскресе!

- Воистину воскресе!!! - дружным ревом отозвалисьсыщики и ломанулись из комнаты целоваться-христосоваться и садиться за стол.

В Баден- Бадене была русская церковь, и Вера половинусубботы боролась с соблазном сходить на службу. В ней не было ни каплирелигиозности, но Пасхальная ночь так же, как и Рождество, служили для неепрекрасным поводом включиться в русскую общину, помелькать, напомнить о себе,обзавестись новыми знакомствами. Ей было очень одиноко здесь, в маленьком-всего пятьдесят тысяч жителей - курортном городке с непомерными ценами имировой известностью. Вера была общительной, легко заводила контакты, и захотиона, вся русская диаспора Шварцвальда и Баден-Вюртемберга с удовольствиемобщалась бы с ней. Но она не хотела.

Вернее, хотела, очень хотела, но не могла. У нее было дело,занимаясь которым приходилось соблюдать определенную осторожность и прилагатьусилия к тому, чтобы тебя знали как можно меньше людей. Пока. Когда-нибудь всепеременится…

В церковь Вера не пошла. Посидела перед видеомагнитофоном,покрутила свои любимые кассеты, а ужинать отправилась на Лангештрассе, гдесовсем рядом друг с другом располагались два привлекательных для нее заведения.Одно - русское кафе «Артист», владела которым славная московская пара, бывшаяпевица и бывший танцовщик. В «Артисте» была отменная русская кухня иупоительно-чудовищный бордосский дог по кличке Иборг, страшный, огромный,брыластый, слюнявый, точь-в-точь такой, как в кинофильме «Тернер и Хуч». Тольков отличие от кинематографического Хуча Иборг был игрив, ласков и готов любитьвсех без разбора. Метрах в ста от «Артиста», на Гинденбургплатц, рядом сфонтаном находился немецкий ресторан, в котором работал хорошо говорящийпо-русски официант из Югославии по имени Кемаль. Когда Вере не хотелось напрягатьсяи возникало желание перекинуться парой-тройкой слов на родном языке, онавыбирала одно из этих двух заведений.

Окна в «Артисте» были темными, дверь заперта, и дажетабличка с надписью мелом «Здесь говорят по-русски» куда-то, исчезла. То ливладельцы уехали в отпуск в Россию, то ли оправдываются слухи о том, что кафеперекупил какой-то ресторатор из соседнего Карлсруэ и собирается делать здесьполноценный русский ресторан с эстрадной программой…

Вера вздохнула и отправилась «к Кемалю». Вечер был теплым,дождь давно закончился, и она заняла столик на улице. Отсюда хорошопросматривался вход в дорогой отель «Бадишер Хоф», где частенькоостанавливались русские. Вере не нужно было слышать, на каком языке говорятлюди, своих соотечественников она распознавала с одного взгляда - по одежде, попоходке, по прическе, по выражению лица, и абсолютно безошибочно моглаопределить, куда направляются выходящие из отеля гости: на вечерний променад ик Фатткуэлле за целебной водичкой для пищеварения, на романтическую прогулку сзаходом в бар или знаменитое кафе-мороженое, на встречу с друзьями,остановившимися в другом отеле, или же в казино.

Мужчины, жившие в «Бадишер Хофе» и посещавшие казино, еемало интересовали, но ровно до тех пор, пока не переселялись в отель подешевле.

Вот в этот-то момент они становились объектом пристальноговнимания Веры Лозинцевой…

Но это все в прошлом. По крайней мере, ей хотелось бы на этонадеяться. Теперь все по-другому.

Кемаль, красивый молодой брюнет, принес ей ребра барашка ибольшую тарелку с салатом.

- Еще пива? - вежливо наклонившись, спросил он.

- Нет, пока достаточно, - улыбнулась в ответ Вера. -Чуть позже.

Она не была ярой поклонницей пива, по крайней мере тогда,когда жила в Москве, но здесь, в Германии, пиво пили поголовно все ипрактически с любыми блюдами, и она понемногу втянулась, выпивала за ужиномодну-две кружки светлого нефильтрованного, которое называли коротко: Hefe. И несказать, чтобы оно ей нравилось больше всех прочих сортов, просто словооказалось удобным для запоминания и произнесения. «Хефе» и все тут. При всемприродном уме и недюжинных способностях к различным человековедческим наукам, кязыкам Вера Лозинцева ни склонностей, ни интереса не имела и изучать их нестремилась. Так, осталось в голове кое-что из школьной программы, да и то изанглийского языка, но в Баден-Бадене она этим вполне обходилась. Здесьдостаточно много бывших русских немцев, да и тех, кто уехал по еврейской визе,тоже достаточно, не говоря уж о совсем «новых русских», покупающихсобственность и оседающих на постоянное проживание, так что решить можно почтилюбой вопрос. Вон в парикмахерской, например, где Вера стрижется и делаетманикюр, работает девушка Оля из Омска, в одном из гостиничных ресторанов -Валечка из Талды-Кургана, в магазине дорогого белья - Света из Новосибирска, вкнижном магазине - Галя из Мурманска, а в римско-ирландских банях - там вообщецелая смена девчонок из Харьковской области, и массаж делают, и простынивыдают. Ничего, она и без языка прекрасно проживет.