Эту зацепку надо было использовать по полной программе.

Потапчук взглянул на часы: почти двенадцать. Значит, следовало бы поспешить. А то мало ли что надумают эти лохи из угрозыска?

Он набрал номер на внутреннем телефоне и отрывисто приказал своему водителю:

– Витя, подгони катер к трапу. Сейчас поедем.

– Слушаюсь, товарищ генерал. Но ведь вы не планировали…

– План не догма. Жизнь меняется.

После этого он подскочил к шкафу, надел старенький ржавого цвета плащ, схватил шляпу и был таков.

– Да была у тебя где-то заначка сахара, я помню. Поищи только. А то я так кофе не могу.

Головин измерил шагами свой кабинет и склонился над тумбочкой, полной пустых пакетов из «МакДональдса», банок с остатками прогнившей еды и прочей дряни. Наконец, он нашел маленькую жестянку, на дне которой действительно было несколько затвердевших крупинок сахара.

– Ну вот, а ты говорил, – весело сказал капитан, выковыривая их ложкой. – Давай, бери бутерброд.

У них с давних пор появилась привычка обедать в своем кабинете – в окрестностях не было ни одного места, которое можно назвать приличным, но недорогим.

– И фто там экшспефиза, кфати? – спросил с набитым ртом Головин.

– Ты прожуй сначала, а потом говори. Экспертиза ничего особенного не показала. Да, передоз снотворного. Доктор это сразу определил, еще там. Да мать твою, кто ж это лезет в обед?

Это был ответ на телефонный звонок.

– Григорчук, – рявкнул он в трубку. – Кто?

В его правой руке был аппетитнейшего вида бутерброд с ветчиной. Капитан уже собирался было его с удовольствием сожрать, когда ему помешали. Теперь на «бутик» можно было разве что любоваться.

– Да, хорошо, – смягчился он. – Нет, про убийство говорить нет оснований. Нет, пока не можем. Возможно, даже через неделю. Да что вы… Думаю, завтра. Можете планировать похороны. Хорошо, до свидания.

Трубка легла на рычажок, а бутерброд мигом отправился в широкий капитанский рот. Прожевав, он наконец объяснил:

– Это жена того жмурика. Спрашивает, как у нас делишки. И можно ли тело забрать. Похороны ей, понимаешь ли, не терпится устроить.

– Эх, не люблю я этих плаксивых вдовушек, – ответил старлей. – Хлопот с ними не оберешься.

– Ну, эта я бы не сказал, что сильно переживает. Во всяком случае голос у нее бодрый. Еще бы – столько бабла получит.

– Так попросил бы поделиться. Ей ведь не жалко.

– Умный ты, Вась, однако, – хлопнул его по плечу Григорчук. – А ты что думаешь, я ей тело за просто так отдал? Я говорю: ну, дескать, приходите через неделю. А она баба бойкая – сразу цену назначила. Торговаться я не стал. Пятьдесят штук – это не так чтобы очень, но все-таки…

– Да, это не очень много. Особенно, если на двоих, – намекнул ему Головин.

– Ладно, ладно. С паршивой овцы – хоть шерсти клок. Бери вот котлеты у меня в банке.

Старлей тут же вооружился вилкой и стал выуживать котлету. Но тут их трапеза снова была прервана. Дверь открылась без стука, и на пороге появился начальник.

– Вольно, вольно, – вяло процедил он, когда оба приятеля вытянулись по стойке «смирно». Надо сказать, что это выглядело особо комично – если учесть весь обеденный антураж.

– Извините, бойцы, что пожрать вам спокойно не дал, – сказал полковник Гусев. – Но неотложка просто. Вот, я вам представляю генерала Потапчука.

Только теперь друзья заметили пожилого человека в старом плаще. На фоне рослого и широкого в плечах красавца Гусева он казался совсем неприглядным.

– Здравствуйте, господа офицеры, приятного аппетита, – поприветствовал их Потапчук. – Меня сегодняшнее дело очень заинтересовало. С этим Клиновым.

«Вот мать твою!» – пронеслось в голове у Григорчука.

«Да, ну и непруха!» – вторили ему мысли Головина.

Федор Филиппович внимательно выслушал их рассказ. «Молочные братья» привели все возможные доводы в пользу того, что в смерти Клинова виноват он сам.

– Ну что ж, ребята, молодцы, – изрек в итоге Потапчук. – Работайте дальше.

– Как? – удивился Головин, у которого уже было отлегло от сердца. – Мы ж даже дела решили не заводить.

– Ну, заводить там дело или не заводить – это уж вам решать. А вот расследовать его придется и дальше.

– В смысле? Как расследовать? Здесь же и так все ясно. Вот вам и заключение экспертизы: смерть наступила вследствие передозировки снотворного.

– Какого снотворного? – лукаво спросил генерал.

«Молочные братья» тут же запнулись. Поверхностная экспертиза ответа на этот вопрос не давала. Да они и не просили.

– А сейчас, мои милые друзья, – ласково обратился к ним Потапчук, – вы узнаете не только марку препарата, но и дозу.

– Но ведь, товарищ генерал, уже похороны назначены… – перебил его старлей.

– Ничего, придется отменить. А потом вы проверите все контакты этого господина за последнюю неделю. А потом устроите собеседование с каждым из жильцов подъезда того дома. Договорились?

«Вот сука гэбистская!» – пронеслось в голове у Григорчука.

– Свои домыслы вы можете оставить при себе, – Потапчук взял начальственный тон. – Тем более, что российская конституция гарантирует свободу убеждений. А мне потребуются всего лишь конкретные оперативно-розыскные действия. Задача ясна?

– Да, – удрученно согласился Григорчук. – Так точно.

– Вот и хорошо. Будут результаты – доложите. Жду вестей от вас уже на этой неделе. Простите, что помешал вам обедать.

Генерал повернулся лицом к двери, собираясь выйти. Головин, однако, сдаваться не хотел. Его выразительный взгляд был устремлен теперь на их шефа Гусева. «Прочитать» этот взгляд можно было без малейшего труда. Мол, доколе какие-то посторонние будут здесь командовать как у себя дома? Ведь командир на этой территории он, Гусев! А не гэбист этот.

– Выполняйте задание, – железным голосом приказал начальник, направляясь к выходу.

Гусев прекрасно знал о том, кто такой Потапчук и какими важными делами он занимается. Поэтому считал, что с генералом лучше дружить.

Глава 15

Берлинский вокзал в этот день напоминал утренник в психушке. Повсюду толпились