футбольные болельщики. Они пили пиво, громко шутили, орали свои речевки, свистели в свистки, гудели в гуделки, дудели в дуделки и «нарушали беспорядок» всеми прочими возможными способами.

Полиция поначалу пыталась как следует их приструнить, но потом, когда стало ясно, что дело это безнадежное, стражи порядка плюнули на свои обязанности и следили лишь за тем, чтобы эта публика не слишком хулиганила.

Впрочем, болельщики вели себя достаточно мирно. Правда, все турки и негры, вынужденные торчать в зале ожидания, собрались в одном его углу – на всякий пожарный.

Но далеко не все шалости сходили с рук болельщикам. Например, после того, как один парень с эмблемой «Тоттенкопф» на рукаве поднял эту руку в нацистском приветствии и выкрикнул «Хайль, Гитлер!», его тут же замели в участок, – невзирая на протесты группы единомышленников.

«Да, все это странно, – потягивая из банки пивко, подумал один из фанатов, крепкий бритоголовый мужчина, на лице которого красовалось искусное изображение герба Германии, – не любят здесь, однако, фашистов».

Но еще более странным было то, что думал он об этом по-русски.

* * *

Объявление о том, что поезд «Берлин – Познань» отправится со второго пути, вызвала среди фанатов очень бурную реакцию. Они тут же запели хором и ринулись на штурм вагонов.

Кое у кого из болельщиков почему-то не оказалось билетов, и придирчивые кондукторы-поляки стали выпроваживать их из вагонов. Один вежливый парень даже согласился выйти – правда, после долгих уговоров. А вот справиться с остальными не удалось даже таким терпеливым и настойчивым людям, как польские контролеры.

Наконец поезд тронулся. В честь этого были тут же вскрыты новые банки пива. Они переходили из рук в руки – среди фанатов царило настоящее братство.

– Как ты думаешь, они победят? – спросил у одного из них лысый и бородатый парниша с огромным флагом своей страны на плечах.

– Кто «они»? – не врубился тот.

– Да наши ребята. Они должны размочить этих пшеков в лепешку. Хульски, конечно, неплохой игрок, но ценен он только в полузащите. Это и его опыт в «Реале» показал.

– Ну почему? – не согласился собеседник. – Ты что, не помнишь, какой он шведам хороший гол забил? Тогда, на евротурнире? А потом еще в этом матче с московским «Динамо»… Думаю, такого противника сложно недооценивать.

Глеб, как и подобает профессионалу его класса, подготовился очень тщательно. Целый день он занимался лишь тем, что изучал разную футбольную периодику. И поэтому вполне мог поддержать разговор. Хоть никогда прежде и не интересовался этим поистине народным видом спорта.

– Нет, понимаешь, – нежно обнял его за талию немец. – Здесь ведь все дело в тренере. У пшеков он хилый, я бы сказал. А после того, как мы взяли этого итальянца, думаю, дело пойдет.

Ехать в такой компании было нескучно. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Скажем, в их купе пассажиров было не шесть, как положено для вагонов второго класса, а восемь. Причем двое сидели прямо на полу – других мест для них просто не было. Но попутчики подобрались душевные.

Единственным неудобством было то, что в туалеты выстраивались огромные очереди. Все-таки пиво брало свое.

Глеб внимательно посмотрел в зеркало на двери купе. И был очень доволен увиденным. Внешне он ничем не отличался ото всех семи своих попутчиков. Теперь оставалось только одно – не выделяться и своим поведением. Пока у него, похоже, получалось.

– Кстати, а в Польше бухло дорогое? – оторвал Слепого от размышлений один из соседей. – Мне говорили, что там местное пиво – отстой.

– В принципе, так и есть, – с видом знатока согласился Глеб. – Не нравится мне польское пиво. Но есть пару сортов. «Варка» там, например, или «Зубр».

– Кстати, о бухле, – оживился еще один попутчик. – Давайте, может, виски хряпнем.

Все остальные тут же оживились, и бутылка пошла по рукам. Вместо тостов были все те же фанатские «кричалки». Глеб уже парочку успел запомнить, и поэтому ревел громче других.

* * *

– Потапчук слушает.

Сюда ему могли звонить только по важным делам. Поэтому каждый раз, поднимая трубку, генерал ждал чего-нибудь интересного.

– Здравия желаю, – пробасил динамик. – Это Гусев. У меня есть новости.

– Что, ребятки ваши разродились, да?

– Так точно, товарищ генерал! Не стал бы я вас за просто так тревожить. Понимаю, что вы человек занятой. Это ведь как в анекдоте таком…

– Да, насчет моей занятости – это вы верно подметили, – перебил его генерал, намекая, что пора уже переходить к делу.

Он знал, что Гусев большой любитель поболтать. А суть проблемы он объяснял обычно очень путано.

Но тот сразу выдал нужную информацию:

– Экспертиза установила марку снотворного.

– И что это было? – с интересом спросил Потапчук.

– Ф-64. Это собачья отрава. Ей животных усыпляют в приютах.

– Интересно, интересно… – пробормотал генерал. – Это в корне меняет дело. А вы говорили – передозировка…

– Я, товарищ генерал, вообще ничего не говорил, – стал оправдываться Гусев. – Ну а соколы мои, они реабилитируются еще…

– Ладно, ближе к телу. Какая там дозировка?

– Ее вполне хватило бы, чтобы отправить на тот свет с десяток братьев наших меньших. Конская, будем прямо говорить, доза. Смерть наступила через пятьдесят две секунды после принятия препарата.

– Ясно, ясно, – теребил подбородок Потапчук. – А откуда это снотворное могло взяться? Его ж, небось, в аптеках не продают.

– Не продают, – согласился Гусев. – Скажу больше – оно запрещено для использования частными ветеринарами.

– Так а… можно ли вообще найти этот препарат в Москве?

– Думаю, да. Его получают единичные организации – вроде собачьих приютов. Отчетность крайне строгая, но… сами понимаете.

– Что ж, тогда работайте. Выйдите на какое-нибудь ведомство по собачникам и там наведите справки. Да, вот еще. Вам следует проявить максимальную осторожность. Но, думаю, вы и сами понимаете.

– Понимаю, – согласился Гусев. – Хорошо, я ребят озадачу. А этого Клинова можно хоронить?

– Да, пожалуйста. Извинитесь там перед родственниками. Земля ему пухом.

Распрощавшись с Гусевым, генерал облокотился о стол и погрузился в тяжкие раздумья.

Конечно, та работа, которой они сейчас занимались,