волосами, карими глазами и весьма выразительными бровями, но, когда Хелен улыбалась, она вновь становилась почти ребенком, и довольно очаровательным. Она сказала:

– Моя работа – труд. Я понимаю, сэр.

8

На предстартовой площадке подготовка шла быстро, но без спешки. Техники дважды пытались уговорить Хелен взять отпуск перед последней тренировкой. Она не приняла их совет. Она хотела двигаться дальше; она знала, что они знали, что она хочет покинуть Землю навсегда, а еще она знала, что они знали, что она не просто дочь своей матери. Она, как бы там ни было, пыталась быть собой. Она осознавала, что мир в нее не верит, однако мир ее не волновал.

Когда отпуск предложили в третий раз, предложение поступило в приказном порядке. Она отдыхала два унылых месяца, в конце которых чуть насладилась жизнью на чудесных Гесперидах, островах, которые образовались, когда вес Землепортов вызвал формирование новой группы небольших архипелагов к югу от Бермуд.

Она отрапортовала о возвращении – годная, здоровая и готовая к полету.

Старший офицер медицинской службы был весьма нелицеприятен.

– Вы правда понимаете, что мы с вами сотворим? Мы заставим вас прожить сорок лет жизни за один месяц.

Она, побледнев, кивнула, и он продолжил:

– Итак, чтобы обеспечить вам эти сорок лет, мы должны замедлить ваши физиологические процессы. Потому что одна только биологическая задача вдохнуть за один месяц воздух, эквивалентный дыханию за сорок лет, требует пятисоткратного ускорения. С таким не справятся никакие легкие. Ваше тело должно обеспечивать циркуляцию воды. Оно должно принимать пищу. По большей части это будет белок. А также какой-либо гидрат. Вам понадобятся витамины.

Итак, мы сделаем вот что – затормозим ваш мозг, и очень сильно, чтобы он работал примерно в пятьсот раз медленнее. Мы не хотим, чтобы вы утратили способность работать. Кто-то должен управлять парусами.

Следовательно, если вы замешкаетесь или начнете размышлять, мысль-другая займет несколько недель. В то же время ваше тело можно замедлить только постольку-поскольку. Разные его части не могут быть замедлены в одинаковой мере. Воду, например, мы замедлим где-то в восемь раз. Пищу – в триста.

У вас не будет времени выпить всю воду, потребную вам за сорок лет. Мы запустим ее циркуляцию, она будет проходить через вас, очищаться и возвращаться в ваше тело, если вы не сломаете канюлю.

То есть вам предстоит месяц абсолютного бодрствования на операционном столе, и вас будут оперировать без наркоза, а вы в это время будете выполнять тяжелейшую работу из всех, придуманных человечеством.

Вы должны будете вести наблюдения, следить за тросами с капсулами и грузом позади вас, приноравливать паруса. Если в точке назначения есть кто-то живой, они вылетят вам навстречу.

По крайней мере, так это бывает чаще всего.

Я не собираюсь уверять вас, что вы долетите благополучно. Если вас не встретят, ложитесь на орбиту за самой дальней планетой и либо дайте себе умереть, либо постарайтесь себя спасти. Тридцать тысяч человек вниз на планету вам единолично не переправить.

Ну а пока что вам предстоит серьезная работа. Нам придется вживить систему управления прямо в ваше тело. Начнем мы с клапанов для артерий в вашей груди. Продолжим катетеризацией вашей воды. Сформируем искусственную колостому, которая будет выходить вот тут, в передней части вашего тазобедренного сустава. У потребления жидкости есть некоторая психологическая ценность, так что примерно пятисотую часть всей вашей воды вы сможете выпить из чашки. Остальное будет вводиться непосредственно в кровоток. То же с десятой частью вашей пищи. Вы меня понимаете?

– Вы имеете в виду, – уточнила Хелен, – что десятую часть я съем, а остальное введется внутривенно?

– Верно, – сказал медицинский техник. – Пищу мы будем в вас закачивать. Вот концентраты. Вот их разбавитель. У этих шлангов разъемы на обоих концах. Одним концом шланги подключаются к обслуживающей машине. Они обеспечат вашему телу поддержку в аспекте снабжения. А эти трубки – пуповина для того, кто в одиночестве плывет среди звезд. Они – ваша жизнь.

И если они порвутся или вы упадете, вы можете потерять сознание на год-другой.

Если такое произойдет, их заместит ваша локальная система: она – в ранце за вашей спиной.

На Земле ранец весит столько же, сколько вы сами. С муляжом ранца вы уже тренировались. Вы знаете, как легко управляться с ним в космосе. Ранец поддержит вас в течение субъективного периода около двух часов. Никто не смог разработать часы, синхронизированные с человеческим мозгом, так что вместо часов мы дадим вам одометр, настроенный на ваш пульс, с градуированной шкалой. Если с его помощью считать десятками тысяч удары сердца, возможно, вы получите какую-то информацию.

Какую именно – я не знаю, но вдруг одометр вам так или иначе пригодится. – Техник внимательно посмотрел на Хелен, отвернулся к своим инструментам и взял блестящую иглу с диском на конце. – Теперь давайте вернемся вот к чему. Мы должны забраться прямиком в ваше сознание. Тоже химическим образом.

Хелен перебила:

– Вы говорили, что голову оперировать не будете.

– Мы только введем иглу. Это единственный способ добраться до вашего разума. Замедлить его настолько, чтобы ваше субъективное сознание действовало со скоростью, которая превратит сорок лет в месяц. – Он мрачно улыбнулся, но мрачность разбавила мимолетная нежность, когда он увидел храбрый упрямый взгляд Хелен, ее детскую, достойную восхищения и жалости решимость.

– Этому я противиться не буду, – сказала она. – Все это ничуть не лучше брака, и звезды – мой жених. – В ее голове возник образ моряка, но об этом она умолчала.

Техник продолжал:

– Мы уже встроили психотические элементы. Даже и не мечтайте сохранить рассудок. Об этом лучше не беспокоиться в принципе. Вам нужно сойти с ума, чтобы управлять парусами и выживать в полном одиночестве там, в космосе, хотя бы всего и месяц. Беда в том, что в этот месяц вы будете знать, что на самом деле это сорок лет. Зеркал в рубке нет, но вы наверняка найдете отражающие поверхности и взглянете на себя.

Видок у вас будет тот еще. Вы будете видеть, как постарели, каждый раз, когда замедлитесь, чтобы посмотреть. Какие будут проблемы в этом плане – я не знаю. Мужчины и то страдают.

С волосами вам будет проще, чем мужчинам. Отправляя в полет моряков, мы просто убиваем все корни волос. Иначе мужчин засосало бы в трясину их же бород. Кроме того, невероятный объем питательных веществ был бы растрачен на растительность на лице, которую ни одна машина в мире не смогла бы срезать достаточно часто, чтобы мужчина мог работать. Думаю, мы сделаем вот что – застопорим рост волос на вашей голове. Будут они потом того же цвета или нет – узнаете сами. Вы встречались с моряком, который к нам прилетел?

Доктор знал, что они встречались. Он не знал только, что этот-то