Он смотрел на нее. Его глаза сузились, и роли вдруг поменялись, и вот уже он стоит, коленопреклоненный, у ее постели и орошает слезами ее руки.

Он залепетал не слишком связно:

– Я бежал от тебя, потому что так тебя любил. Я вернулся сюда, куда ты бы за мной никогда не полетела, а если бы и полетела, ты по-прежнему была бы молодой женщиной, а я по-прежнему был бы слишком старым… Но ты привела сюда «Душу» – и ты меня хотела.

Медсестра Новой Земли не знала, какие правила следует применять к морякам со звезд. Она очень тихо вышла из палаты, улыбаясь от нежности и человеческой жалости к любви, которую увидела. Однако, будучи практичной женщиной, она не могла не извлечь выгоду из ситуации. Она позвонила другу, сотруднику новостной службы, и сказала:

– Кажется, у нас тут величайшая любовь всех времен. Если ты сейчас же приедешь, станешь первым, кто узнает о Хелен Америке и мистере Уже-не-седом. Они только повстречались. Думаю, они где-то друг друга уже видели. Они только повстречались, и это любовь.

Медсестра не знала, что они уже отреклись от любви на Земле. Медсестра не знала, что Хелен Америка отправилась в одиночное путешествие с холодной решимостью добраться до цели, и медсестра не знала, что безумный образ мистера Уже-не-седого, который и сам был моряком, стоял рядом с Хелен двадцать лет, взявшись ниоткуда в пучине и темноте пространства между звездами.

11

Маленькая девочка выросла, вышла замуж и родила свою маленькую девочку. Мать не менялась, а вот шпильтьер стал очень-очень старым. Он исчерпал все свои чудесные трюки адаптивности и уже несколько лет как застыл в роли желтоволосой голубоглазой куклы. Из сентиментального чувства гармонии вещей мать одевала шпильтьера в ярко-голубой джемпер и такие же штанишки. Зверек мягко крался по полу на крошечных человеческих ручках, используя вместо задних лап коленки. Псевдочеловеческое личико слепо поднимало глазки и пищало, прося молока.

Молодая мать сказала:

– Мама, тебе надо избавиться от этой штуки. Она вконец испортилась и на фоне твоей красивой старинной мебели выглядит кошмарно.

– Я думала, ты его любишь, – сказала женщина постарше.

– Конечно, – сказала дочь. – Он был милый, когда я была ребенком. Но я давно не ребенок, а эта штука не работает.

Шпильтьер не удержался на ножках и вцепился в хозяйкину лодыжку. Женщина постарше ласково взяла его и поднесла к плошке с молоком и чашке размером с наперсток. Шпильтьер попытался сделать реверанс, как его дрессировали в самом начале, поскользнулся, упал и захныкал. Мать помогла ему подняться, маленькая старая игрозверушка стала зачерпывать наперстком молоко и всасывать его крошечным беззубым старым ртом.

– Мама, а помнишь… – Молодая женщина вдруг замолчала.

– Помню что, дорогая?

– Ты рассказывала мне про Хелен Америку и мистера Уже-не-седого, когда эта штука была совсем новая.

– Да, дорогая, может, и рассказывала.

– Ты не все мне рассказала, – сказала молодая женщина обвиняюще.

– Конечно нет. Ты же была ребенком.

– Но это все ужасно. Грязные люди, кошмарная жизнь моряков. Я не понимаю, почему ты все это идеализировала, называла любовью…

– Но это она и была. Она и есть, – настаивала пожилая.

– Любовь, ангела с два, – сказала дочь. – Это хуже тебя и твоего задрипанного шпильтьера. – Она показала пальцем на маленькую живую постаревшую куколку, улегшуюся спать подле молока. – Я думаю, это просто кошмар. Тебе надо от него избавиться. А миру надо избавиться от моряков.

– Не будь черствой, дорогая, – сказала мать.

– А ты не будь старой сентиментальной тряпкой, – сказала дочь.

– Может, мы такие и есть, – сказала мать с добродушной усмешкой. И незаметно переложила спящего шпильтьера на мягкий стул, где никто на него не наступит, никто не причинит ему боли.

12

Посторонние так и не узнали настоящий конец истории.

Спустя сто с лишним лет после свадьбы Хелен умирала; она умирала счастливой, потому что ее возлюбленный моряк был рядом. Она верила: раз они сумели покорить космос, сумеют покорить и смерть.

Ее любящее, счастливое, усталое умирающее сознание сбоило, и она возобновила спор, к которому они не возвращались десятки лет.

– Ты все-таки приходил на «Душу», – сказала она. – Ты все-таки стоял рядом со мной, когда я отчаялась и не знала, что мне делать с оружием.

– Если я приходил тогда, милая, я приду снова, где бы ты ни была. Ты – моя дорогая, мое сердце, моя истинная любовь. Ты – моя храбрейшая из женщин, моя самая смелая из всех людей. Ты – моя. Ты ходила под парусами ради меня. Ты – моя госпожа, ходившая под парусами «Души».

Его голос дрогнул, но лицо оставалось спокойным. Он еще не видел никого, кто умирал настолько уверенным в себе и настолько счастливым.

Я помню Вавилон. Артур Кларк (1917–2008)

Playboy

май

«Я помню Вавилон» – один из нескольких НФ-рассказов сборника, впервые появившихся в «мужских» журналах своего времени и доказывающих: подобные публикации упирали на эротический контент в ущерб идеям далеко не всегда.

Артур Кларк в особом представлении не нуждается, но, может, уместно перечислить его основные фантастические награды: он получил «Небьюлу» за «Встречу с медузой» (1972), «Свидание с Рамой» (1973) и «Фонтаны рая» (1979); «Хьюго» за «Звезду» (1956), «Свидание с Рамой» (1974) и «Фонтаны рая» (1980). И разумеется, в 1985 году он получил звание Грандмастера Американской ассоциации писателей-фантастов.

И все так же хорош. (М. Г.)

Это не полностью вымышленная история. В 1945 году Артур Кларк действительно нафантазировал спутники связи и написал о них статью. Больше того, он небезосновательно предположил, что благодаря таким сателлитам поток информации на ТВ увеличится. Однако рассказ был издан прежде, чем эти спутники начали запускать, в 1960 году, а научно-фантастические предсказания не обязательно сбываются. В тот раз Артур, по счастью, оказался неправ. По крайней мере, пока что. (А. А.)

Меня зовут Артур Кларк, и я был бы рад не иметь к этому отвратительному делу никакого отношения, но поскольку речь идет о моральной – повторю, моральной – чистоте Соединенных Штатов, сперва нужно рассказать, кто я вообще такой. Только тогда вы поймете, как я при содействии покойного доктора Альфреда Кинси[14] нечаянно вызвал лавину, способную погрести почти всю западную цивилизацию.

В 1945 году, когда я был офицером радиолокационной службы британских ВВС, меня посетила единственная в моей жизни оригинальная идея. За двенадцать лет до того, как раздался писк первого «Спутника», я вдруг понял, что искусственный спутник Земли – чудесное вместилище для телепередатчика: станция на высоте несколько тысяч миль может вещать на половину планеты. За неделю до Хиросимы я подробно описал эту идею и предложил создать сеть спутников-ретрансляторов на высоте 22 000 миль над экватором – тогда они совершали бы полный оборот ровно за сутки, то есть висели бы над одними и теми же точками.

Статья