– До сих пор Александр Михайлович весьма безответственноотносился к своему здоровью, но больше я не дам ему укорачивать свою жизнь, оннужен мне живым. Ешь капусту!

Бедный толстяк не выдержал:

– Дарья! Ты головой не ударилась?

– Нет, миленький, – ответила я, потом нежно обнялаего за плечи и провела рукой по темечку, – как ты оброс. Надо сходить впарикмахерскую.

Повисла тишина. Потом Зайка тихонько сказала:

– Скорей уж в будку для чистки обуви.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– А что Дегтяреву делать у цирюльника? –захихикала Зайка, – он же лысый, как коленка. А в будке щеточкой начистяти бархоткой отполируют, и вообще, чего ты к нему сегодня прилипла? Дай человекупоужинать!

Тут вошел Аркадий и с порога заявил, глядя на АлександраМихайловича:

– Ты зачем влез в мои тапки? А ну снимай живо.

Испугавшись, что Борис смекнет, что к чему, я утроилазаботу. После ужина усадила приятеля в кресло, прикрыла ему ноги пледом,притащила вместо грелки Хуча, подсунула под ноги маленькую скамеечку, вручилагазету, подала пульт от телевизора, приволокла фужер с коньяком, набила трубку,поднесла зажигалку и в конце концов уселась на ковер возле ног полностьюобалдевшего Дегтярева в компании Снапа, Черри и Жюли.

– Мусечка, ты просто как верная собака, – заметилаМаня.

Я сделала вид, что не слышу ядовитого замечания, иуставилась в экран телевизора. Шел ужастик, который наше телевидение отчего-тоназывает информационной программой «Сегодня». В Чечне убили десять человек, вУфе взорвался газ, семь детей погибло во время аварии на железнодорожномпереезде. Это же какую нервную систему нужно иметь, чтобы спокойно смотреть наданный видеоряд? Уж лучше включить ТВ-6, где идет идиотская, но веселаяпрограмма «33 квадратных метра». В любой другой день я бы не задумываясьщелкнула пультом, но только не сегодня. Разве любящая женщина может такпоступить? Однако какая это трудная роль! Надеюсь, что все мучениявознаградятся сторицей и Борис отвяжется от меня.

– Мусечка, тебя! – завопила Машка и швырнула мнетрубку.

Я ухитрилась ее поймать и, забыв выйти из роли влюбленнойкретинки, жеманно ответила:

– Аллоу.

– Дарья? – раздался резкий женский голос. –Дарья Васильева?

– Да.

– Вы пользуетесь сейчас машиной «Рено», принадлежащейКарине Сыромятниковой?

– Да. А в чем дело?

– Мне необходимо побеседовать с вами. Срочно, прямосейчас.

Я глянула на часы: четверть одиннадцатого.

– Уже поздно.

– В самый раз. Впрочем, знаете ресторан «Русскаясказка?»

– Конечно, он рядом с Ложкином, буквально в одномкилометре.

– Буду там через полчаса, хорошо?

– Да кто вы?

– Софья Кристалинская, – ответила дама, – ждучерез тридцать минут.

Я отключилась и осторожно посмотрела на Дегтярева. Полковникмирно спал, Хуч сопел у него на коленях. Маня с Зайкой играли в нарды, а Кеша сБорисом бурно обсуждали что-то, разглядывая глобус на подставке, которыйАркашка недавно притащил в гостиную. Так, все заняты, можно попробовать удратьнезамеченной. Но стоило мне подняться, как Александр Михайлович приоткрыл одинглаз.

– Ты куда?

– Спи, милый, пойду к себе, устала очень.

Полковник смежил веки. Я поднялась в спальню, заперлаизнутри дверь, вытащила из шкафа удобные кроссовки, куртку и распахнула балкон.Пусть все думают, что я мирно почиваю в кровати. Моя коротенькая шубейка изимние сапожки тоскуют в холле, никто и не подумает, что матери нет дома. Я жеуйду таким способом, каким всегда покидала здание, когда желала исчезнутьнезаметно, – по садовой лестнице, которая стоит у моего балкона.

Ресторан «Русская сказка» был полон народа. Уже войдя вбитком набитый зал, я запоздало подумала: «А как я узнаю мадам Кристалинскую?»

– У вас заказан столик? – услужливопоинтересовался метрдотель.

– Нет.

– Извините, но у нас только по предварительной записи.

– Вы не знаете Софью Кристалинскую? Она назначила мнетут свидание.

Обер улыбнулся:

– Вас зовут Дарья?

– Да.

– Прошу за мной.

Ловко лавируя между столиками и людьми, он довел меня домаленькой дверки и толкнул ее:

– Прошу.

Я шагнула в крошечную комнатушку, так называемый кабинет,где стоял столик на двоих. На стуле сидела роскошная, яркая женщина. Всего вней было чересчур. Слишком черные волосы, кроваво-красные губы, неестественнорумяные щеки и огромные карие глаза, чем-то похожие на коровьи. Рукой, накоторой блестели и переливались кольца, она сделала небрежный жест, и старшийофициант с поклоном испарился.

– Садитесь, – велела мне Соня.

Я посмотрела на нее и наморщила нос. Со мной нельзяразговаривать подобным тоном, пусть раздает указания прислуге. Очевидно,Кристалинская поняла, что совершила бестактность, потому что через секундудобавила совсем другим тоном:

– Даша, я очень рада вас видеть, присаживайтесь, хотитеконьяку?

– Спасибо, я за рулем.

– Ну двадцать граммов можно.

– Вы вытащили меня из кровати, чтобы напоить? –усмехнулась я.

Соня хмыкнула:

– Ладно, тогда сразу перейдем к делу. Скажите, зачем высегодня расспрашивали моего несчастного сына Геннадия? Почему представилисьчастным детективом? Только не надо сейчас врать! Я знаю о вас почти все. Выживете в Ложкине, имеете сына Аркадия, дочь Машу, невестку Ольгу и двух внуков.У вас отличное финансовое положение, и работать сыщиком вам нет никакойнеобходимости… Продолжить?

– Не надо, – ответила я, – на самом деле ябеседовала с мужчиной по имени Геннадий, только, насколько понимаю, он не вашсын. Кстати, меня волнует тайна гибели вашей дочери, Полины! Я долгие годысчитала, что ее родила моя подруга Нина Железнова, но…

– Смотрите, – неожиданно прервала меня Соня ивыложила на стол книгу в красивом кожаном пере-плете.

– Что это?

– Фотоальбом.