— Что?

— Диптаун живёт по своим законам. Но это человеческиезаконы, от них никуда не деться. Несколько лет назад виртуальность была всеголишь ребёнком. С детской восторженностью, с детской жестокостью. С драками впесочнице. Ты меня ведёрком по голове, а я тебя совочком по попе. Всё это было.Игры в доктора, потасовки, обидки, сказки про чёрную руку и кровавую простыню.Но детство проходит. И сейчас Диптаун обретает зрелость. А это — немножкодругой расклад. Леонид, в глубину приходит нормальный человеческий мир.

— Убивать — это нормально?

— Лёня, но ведь мы говорим не о том, что такое хорошо и чтотакое плохо. Мы говорим о норме. А норма человеческой жизни — война и убийство.Нельзя вечно спускать пар в «Лабиринте Смерти» или на арене «СмертельногоПоединка». Маленький мальчик может бегать с пластмассовым автоматом, но когда емуисполнится восемнадцать, он получит боевое оружие. Смерть не могла не прийти вДиптаун. Вот она и пришла.

Вика помолчала. Стряхнула пепел на газету, валяющуюся надиване.

Крепко же её проняло.

— Вот… открой газетку… Что ты прочитаешь на первой странице?Пьяный мужик пришёл домой, выпил ещё стакан, зарезал жену и выкинул в окнодетишек, выпил ещё сто граммов, погонялся за тёщей, не догнал, допил бутылку иповесился в туалете. Американские ВВС совершили миротворческий полёт надЕвропой. Уничтожено двадцать военных целей, включая кондитерскую фабрику,больницу и жилой квартал. Арабские террористы подложили бомбу в пассажирскийсамолёт. В знак протеста против другой миротворческой миссии…

— Я не читаю газет.

— Лёня… — Вика вздохнула. — Лёня, милый, ты всё-таки ихчитаешь. Слышишь. Догадываешься. Нельзя прятаться в глубине вечно. Понимаю —хочется. Но не выходит. Рано или поздно кто-то должен был принести в Диптаунподлинное оружие. И раз уж оно появилось — надо решать. Что для тебяреальность, а что вымысел? Если разницы нет — живи в глубине. Не всё ли равнокак умирать?

В прихожей тренькнул звонок.

— Это Падла, — быстро сказал я.

— Кто?

— Падла… хакер, я же говорил.

— И что? — Вика встала, быстро оглядела комнату, будтонадеясь за двадцать секунд навести в ней порядок. — Ты предупредить мог?

— Извини… — Я поднялся с пола. — Забыл.

— Иди, открывай. — Вика быстро оправила волосы. — Давай,давай… твой друг пришёл. Чего уж теперь.

Да…

Лучше бы приехал Чингиз.

Я представил себе, как Падла с воплями и матюгами ввалится вприхожую, заполнив её целиком, вывалит из рваной сумки двадцать бутылок«Жигулёвского», и мне захотелось не открывать дверь.

Впрочем, с Падлы станется её просто вынести плечом. Навсякий случай. Вдруг я звонка не услышал.

Глубоко вдохнув, я подошёл к двери, открыл замок.

— Добрый вечер, Леонид, — вполголоса сказал Падла. — Я неслишком задержался?

Поперхнувшись заготовленной фразой о том, что жена дома, ижелательно не употреблять ненормативной лексики в полный голос, я отступил отдвери.

Падла пошаркал ногами по половику и вошёл.

В одной руке у него был здоровенный букет чайных роз. Вдругой — огромный баул. Наверное, именно в нём он пытался протащить в квартируЧингиза проститутку?

— Супруга дома? — тихо спросил Падла. В ответ на мой кивокуточнил:

— Как зовут?

— Вика…

— Ага…

Хакер заозирался в поисках тапочек. Я молча сбросил с ногсвои.

— Добрый вечер. — Вика появилась в прихожей.

— Вечер добрый! — Падла неуклюже поклонился. Протянул букет.— Безумно рад встрече, Леонид так много о вас рассказывал. Меня зовут Антон.

Я сглотнул.

— Спасибо, какая прелесть… — Вика взяла цветы. — Леонид,может быть, ты представишь нас?

— Вика, моя жена, — пробормотал я. — Па… Антон.Замечательный специалист в области компьютеров.

— Как лучше — Антон или Падла? — поинтересовалась Вика. Поеё глазам было видно, что ситуацией она наслаждается.

— Честно говоря, Виктория, мне будет привычнее называться Падлой.Но некоторых это имя шокирует…

— Ничего страшного, Падла. Раздевайтесь, проходите.Извините, у нас немного неубрано. Я весь день на работе, Леонид занят вглубине…

— У вас очень уютно и мило! — с жаром произнёс Падла. Стянулс головы облезлую ондатровую шапку. Если бы он так встал у метро — ему быбыстро накидали туда мелочи. Вздохнул. — Не обращайте внимания, пожалуйста, намой несколько необычный вид… я всегда бреюсь наголо к зиме.

— Как интересно… а можно узнать, зачем? Куртку вешайте сюда…И будьте как дома.

Падла хлюпнул носом. Поставил баул, спросил:

— Вы уверены, что я могу быть как дома?

— Конечно.

— Ну, блин… я предупреждал… — Падла стащил куртку, набросилна вешалку. Следом бережно повесил шапку. — Вот… в общем-то из-за неё и бреюсь.Старенькая она у меня…

— Кто старенькая?

— Шапка. Старенькая, дряхлая и села изрядно. Если наголо нестричься, то на голову не налезает.

Я попытался сообразить, получится ли быстро вытолкать Падлув подъезд. По всему выходило, что никак не получится. Ни быстро, ни долго.

— А купить новую? Я понимаю, нынче всё дорого, но…

— Понимаете ли Виктория, восемь лет назад я вступил вОбщество Защиты Животных. С тех пор считаю, что использовать мех дляизготовления одежды — варварство и фашизм. Поэтому я не вправе приобретатьновую меховую шапку. Однако зимой в Москве настолько холодно, что ходить снепокрытой головой небезопасно для здоровья…

— Очень достойная позиция, — сказала Вика. — А вас нешокирует, что рядом висит моя шубка?

— Не шокирует, — с достоинством ответил Падла. — Норасстраивает. Если вы не против, то впоследствии мы с вами поговорим о защитеокружающей среды и гуманном отношении к братьям нашим меньшим.

Я искоса посмотрел на Вику.

Она улыбалась. Улыбалась так хорошо, как я давным-давно невидел.

— Проходите, Падла. И будьте как дома, только чуть-чутьаккуратнее. Вы сразу станете пить пиво или после починки компьютера?

— Мы могли бы совместить… э… процесс, — осторожно предложилПадла. — Виктория, а вы употребляете пиво?