22 октября. Семя окончательной катастрофы было посеяно в требовании свободных выборов, уже в одном из шестнадцати пунктов, составленных студентами Технического университета, и в течение нескольких дней стало всеобщим требованием, поскольку далее существовало только две возможности: либо общество вовремя поймет, что требование чрезмерно, и добровольно снизит свои требования до терпимого уровня - такое редко случается во время революции, что и делает ее революцией в первую очередь, либо те, кто осуществляет власть на практике, в данном случае Советы, решат положить конец неопределенности и применить силу, чтобы донести до восставших их ошибку в том, что они думали, что есть хоть какой-то шанс на коренные изменения.

Президиум КПСС на своем заседании 23 октября поставил на повестку дня не только ограниченное вооруженное вмешательство в дела Будапешта, но и некоторое содействие политическому развитию. Изучив опыт Гомулки, члены президиума решили, что Имре Надь может вернуться к власти в качестве премьер-министра, надеясь, что его престиж и популярность позволят Венгерской рабочей партии упрочить ситуацию. Они также решили направить в Будапешт делегацию из четырех человек для содействия эффективному управлению кризисом, что, несомненно, было рациональным шагом в сложившихся исключительных обстоятельствах. В состав советской делегации, прибывшей в Будапешт 24 октября, входили члены президиума Микоян и Суслов, глава КГБ Иван Серов и заместитель начальника Генштаба Михаил Малинин.

В течение нескольких дней после начала вооруженного конфликта Хрущев и все советское руководство продолжали надеяться, что вновь назначенный премьер-министр Имре Надь эффективно подавит царящие беспорядки и что венгерский кризис в конечном итоге можно будет разрешить в рамках тех же компромиссов и переговоров, которые оказались успешными в Польше. На переговорах с Надьем и остальным венгерским руководством 26 октября Микоян и Суслов определили внешние границы возможных советских уступок, выразив готовность допустить в правительство некоторых политиков, ранее принадлежавших к некоммунистическим партиям (возможность многопартийной системы на тот момент даже не рассматривалась), и вернуть советские войска в свои гарнизоны после восстановления порядка, подобно тому, как это произошло в Польше. Они также предупредили венгерское руководство, что дальнейшие уступки вполне могут привести к свержению коммунистической системы, что, по мнению советской делегации, вызовет энергичный ответ Москвы. Советское руководство не допускало ни малейшей мысли о восстановлении парламентской системы в Венгрии, опасаясь, что это приведет к дезинтеграции жизненно важной зоны безопасности в Восточной Европе.

Существовали также значительные идеологические факторы, побудившие Советы подавить венгерскую революцию. Как уже говорилось, в эти годы советские попытки расширить влияние мировой коммунистической империи были сосредоточены на странах третьего мира, и именно в это время разворачивалась интенсивная пропагандистская кампания в сочетании с политикой оказания экономической помощи. Советское руководство вполне могло представить, какой ущерб может быть нанесен этим попыткам расширения, если в Венгрии менее чем через десять лет после установления коммунистического режима произойдет восстановление многопартийной демократии западного типа путем антисоветского восстания.

Советский Союз считал, что для сохранения коммунистической системы в странах-сателлитах Восточной и Центральной Европы первостепенное значение имеют следующие элементы: компетентное и единое руководство коммунистической партии, мощный и решительный аппарат государственной безопасности, лояльные и дисциплинированные вооруженные силы и военное руководство, а также жесткий партийный контроль над всеми средствами массовой информации. Любой намек на беспорядки в любом из этих четырех институтов немедленно вызывал тревогу в советском механизме принятия решений; развал всех четырех из них сразу, как это произошло в Венгрии в 1956 году, оставлял Советам только один выход: вооруженное вмешательство.

Однако в краткосрочных интересах Советского Союза использовать этот радикальный вариант только в том случае, если все возможные мирные средства разрешения кризиса были исчерпаны; стремление СССР сохранить единство коммунистического блока и процесс сближения с Югославией, улучшить положение коммунистических партий на Западе и пропагандистские усилия в третьем мире, а также найти мирное решение польского кризиса - все это перевешивало против варианта вооруженного вмешательства.

Тактические соображения заставили Советы пойти и на дальнейшие уступки: 28 октября они согласились на прекращение огня, согласились вывести свои воинские части из Будапешта, не уничтожив предварительно группы вооруженных повстанцев, и согласились на переоценку событий как "широкого национально-демократического движения". Они не стали официально оспаривать содержащееся в новой декларации правительства заявление о начале переговоров о возможном выводе советских войск из Венгрии, хотя всего тремя днями ранее, 25 октября, эта идея была резко отвергнута советскими эмиссарами. Декларация советского правительства от 30 октября содержала дальнейшие обещания изучить возможность вывода войск из Венгрии.

Как многие подозревали в то время, советские лидеры с самого начала вели серьезные дебаты по поводу венгерской ситуации. О серьезности ситуации, несомненно, говорит тот факт, что с 23 октября по 4 ноября Президиум заседал почти каждый день; главным вопросом было, в какой степени и каким образом они должны пойти на компромисс с правительством Имре Надь, чтобы оно смогло закрепить кризис таким образом, чтобы социальная система Венгрии и место страны в советском союзе остались неизменными. Поэтому они единодушно согласились с тем, что отделение Венгрии от социалистического блока просто немыслимо и должно быть предотвращено любой ценой.

Вероятно, наибольшим возможным компромиссом стало то, что 30 октября, как уже говорилось, было принято решение о том, что для мирного примирения будет целесообразнее вывести советские войска из Венгрии, если венгерское правительство сможет обеспечить необходимые условия. Это решение, однако, ни в коем случае не означало отказа Москвы от Венгрии, как полагают некоторые исследователи; на самом деле все было как раз наоборот.⁷⁰ Полный вывод советских войск был бы максимальной политической уступкой, на которую они были готовы пойти, при условии, что правительству Надь удастся (1) консолидировать ситуацию, сохранив коммунистическую систему, и (2) сохранить членство в советском блоке.

Более того, в записках Малина можно найти множество конкретных доказательств того, что вопрос о выводе войск рассматривался бы только при соблюдении этих двух условий: сохранения коммунистической системы и единства советского блока. Пока, пожалуй, достаточно упомянуть только два наиболее ярко сформулированных или документально подтвержденных мнения. Министр иностранных дел Шепилов объяснил свою поддержку единогласного решения Президиума 30 октября следующим образом: "С согласия правительства Венгрии мы готовы вывести войска. Нам еще долго придется вести борьбу с национал-коммунизмом". Характерно, что последствия сохранения статус-кво любой ценой в самых недвусмысленных выражениях изложил именно Микоян, который в остальном последовательно представлял наиболее либеральную точку зрения в руководстве на Венгрию: "Мы просто не можем допустить, чтобы Венгрия была удалена из нашего лагеря", - заявил он на заседании президиума 1 ноября, через день после принятия решения о необходимости интервенции, а тем временем пытался убедить остальных, что возможность политического решения еще не полностью исчезла и что следует подождать