и укрепила государственный централизм, распустив земли и заменив их пятнадцатью административными округами. В экономической сфере предстояло широко развернуть коллективизацию сельского хозяйства. На все еще существующие частные предприятия в промышленности, а теперь и в ремесле и торговле оказывалось давление с помощью повышения налогов и даже изъятия продовольственных карточек. СЕПГ «сражалась» на всех фронтах.

Усиленно коллективизируя сельское хозяйство, партийное руководство прибегало и к уголовному преследованию и экспроприации крестьян, выступавших против объединения в сельхозкооперативы. Согласно новому закону, нарушение «народной собственности» каралось большими штрафами; в течение нескольких месяцев более десяти тысяч человек были наказаны за это едва поддающееся определению правонарушение. В то же время началась кампания против протестантской церкви. «Молодая община» (Junge Gemeinde), широко распространенная среди старшеклассников и студентов, составила сильную конкуренцию государственному FDJ и теперь была криминализирована как «незаконная агентурная и шпионская организация». Около трех тысяч молодых людей были исключены из школ, многие студенческие пасторы и лидеры молодежных групп арестованы и обвинены в «подстрекательстве к бойкоту»[12].

Последствия нового, сурового курса оказались фатальными. Число побегов из ГДР приняло драматические масштабы, а неприятие политики СЕПГ стало по нарастающей проявляться в городах, на селе, в школах и даже в партячейках. Кроме того, экономические трудности продолжали нарастать: одновременное наращивание армии, огромные инвестиции в тяжелую промышленность и коллективизация сельского хозяйства давили тяжелым бременем на экономический потенциал страны – только на вооружение и содержание армии уходило около десяти процентов государственного бюджета. Главной проблемой по-прежнему оставалась недостаточная производительность труда, которая (при всей сложности точного расчета) достигала примерно половины уровня Западной Германии. Весной 1953 года партийное руководство сочло кризисное развитие экономики настолько угрожающим, что решилось на радикальные меры: резкая экономия, повышение цен на нормированные продукты питания и, прежде всего, значительное повышение трудовых норм должны были в долгосрочной перспективе улучшить экономическое положение страны[13].

ПУТЬ ОТ 17 ИЮНЯ К 13 АВГУСТА

В этой сложной ситуации смерть Сталина застала руководство СЕПГ врасплох. Советский Союз возглавило сначала коллективное руководство. Берия, глава секретной службы, сталинский палач, ответственный за смерть и рабский труд миллионов людей, теперь предпринял первые шаги по десталинизации: были освобождены более миллиона заключенных ГУЛАГа, а сами репрессивные органы подвергнуты реорганизации. Новое руководство решило устранить вопиющий дефицит в СССР путем активизации сектора производства потребительских товаров и проведения дальнейших экономических реформ. Однако Берия был арестован в июне 1953 года и казнен в декабре того же года. Прошло более трех лет, прежде чем новый сильный человек Советского Союза, Никита Хрущев, после непрозрачной борьбы за власть утвердился в качестве партийного лидера. Послесталинская оттепель в советской политике продолжилась[14].

Эти радикальные изменения немедленно отразились на ГДР. Новое руководство КПСС уже через несколько дней после смерти Сталина прямо заявило германским товарищам, что политика усиления классовой борьбы, которую проводил Сталин, привела к дестабилизации ГДР и что политика «нового курса» распространяется и на ГДР. Для «оздоровления ситуации в Германской Демократической Республике» оно потребовало прекратить и повернуть вспять вытеснение частных предпринимателей, расширить индустрию потребительских товаров, замедлить темпы коллективизации, прекратить борьбу с церковью, укрепить «законность и гарантию гражданских прав»[15]. Результатом стало полное замешательство в Восточном Берлине, и в адрес Ульбрихта быстро раздались первые обвинения в «ошибках» прошлого. Через несколько недель руководство СЕПГ объявило о некоторых послаблениях в соответствии с указаниями из Москвы: темпы коллективизации решено было замедлить, повышение налогов на частных предпринимателей, экспроприации и аресты должны были быть отменены, члены «Молодой общины» были освобождены из тюрем, а исключенные студенты допущены к занятиям.

После «обострения классовой борьбы» наступила фаза «отхода» (Zurückweichen): объявленный СЕПГ «новый курс», однако, отнюдь не оправдал тех ожиданий, которые были вызваны у населения сообщениями о переменах в СССР; в частности, не было отменено повышение трудовых норм. Руководство СЕПГ не обращало внимания на вести о растущем недовольстве среди рабочих, поступавшие в течение нескольких недель. Когда даже партийная газета «Нойес Дойчланд» критически отозвалась о внедрении повышения стандартов в строительной промышленности Берлина, это было истолковано как сигнал.

Народное восстание 17 июня 1953 года пронеслось над диктатурой СЕПГ подобно буре. Тот факт, что накануне руководство партии поспешно отозвало повышение трудовых нормативов, практически не был замечен населением. Самой примечательной была скорость, с которой забастовки и демонстрации распространились по всей стране, начавшись со строителей бульвара Шталиналлее в Восточном Берлине. Цели протестов расширились так же быстро – от критики стандартных повышений до требований свободных выборов и отставки правительства. Протесты прошли в 242 городах и поселках, в забастовках и демонстрациях приняло участие около полумиллиона человек. Во многих местах были распущены сельхозкооперативы, а в нескольких городах здания партийных комитетов были взяты штурмом. На несколько часов руководство СЕПГ потеряло контроль над страной. Народная полиция оказалась бессильной, а попытки умиротворения по государственному радио успеха не имели. Вместо этого граждан ГДР о происходящем информировала западноберлинская радиостанция РИАС[16].

Промышленный треугольник Галле-Лейна-Мерзебург был одним из центров восстания. 17 июня начали забастовку 3 тысячи рабочих завода в Лейне, и их число быстро перевалило за 20 тысяч. Хотя руководство СЕПГ уже отозвало требование о повышении норм, требования бастующих работников химической промышленности уже давно вышли за эти рамки. Они прошли многолюдным маршем до Галле и взяли штурмом городские тюрьмы и здания горкома СЕПГ. Во второй половине дня 60 тысяч человек собрались в центре Галле. Их требованиями были отставка правительства, свободные выборы, освобождение политических заключенных и воссоединение Германии. Ранним вечером появились первые советские танки, толпа рассеялась, и сразу же началась охота советской тайной полиции и госбезопасности на лидеров забастовки. Химические заводы в Лейне и Буне были оккупированы советскими войсками. Работы там возобновились 20 июня. Однако четыре недели спустя в Лейне началась еще одна забастовка, в которой приняли участие 5000 рабочих. Она тоже была подавлена. Пресса ГДР ни словом не обмолвилась об инцидентах в промышленных районах центральной Германии. Но даже на Западе обо всем масштабе восстания стало известно лишь после 1990 года[17].

Уже утром 17 июня Советская контрольная комиссия (СКК) объявила чрезвычайное положение и начала вооруженное подавление восстания. Когда советские танки въехали в центры городов, демонстрации быстро сошли на нет. 18 июня восстание было подавлено, хотя отдельные протесты продолжались и в последующие дни. Начались масштабные аресты: три тысячи человек были арестованы советскими войсками и более десяти тысяч – властями ГДР в последующие недели. Было убито около пятидесяти демонстрантов, двадцать из которых были расстреляны на месте, а