Сейчас Ляля почти уверена: лисы прибежали её поддержать. Поздравить. Так просто понять это в шесть лет. В шесть лет мир понятен, луна и солнце светят только в твоё окно. Мир – там, где Ляля. Есть только Ляля, бабушка, Лисья гора и лисы – больше никого в целом свете. Конечно, лисы прибегали на поле из-за Ляли, её панического настроения, прибегали успокоить, развеселить. Они же вестники бабушки, они как её дети… А мыши… Мыши на Лисьей горе не переведутся никогда.

Поздравили вчера, и сегодня Ляля упросила бабушку взять её с собой. На улице ослепительно, сказочно, как в фильме: деревья в ажуре, снег скрипит, намазанные барсучьим жиром щёки не воняют – мороз выхолащивает запахи на раз, и лицо мёрзнет совсем чуть-чуть. В Пушноряде пустынно. Даже охотники предпочитают не охотиться в такие морозы. Но бабушке морозы нипочём. Перед завтраком она развела себе и внучке витаминные порошки. У бабушки весь шкафчик в коробочках с порошками, Ляля иногда помогает заворачивать дозы в бумажки. Бабушка рассказывает, что начала делать витаминные препараты сама, когда появилась новая ферма, чтобы вырастить больших лис.

– Разве можно вырасти большим от еды? – спросила Ляля. – У нас в группе девочка Жердева, всё время что-то жуёт, толстая, но короткая.

– Ляля! Жердевой поможет гормон роста. Его колют, не едят.

– А ты нашим лисам колола гормон этот?

– Нет, это единично и краткосрочно. Нам нужна была крупной вся популяция. Нам не нужна одна большая шкура. Но мои лисы, наши с тобой лисы – все большие. Маленькие и толстые отсеивались.

Вокзал Ляля не переваривала. Сумчатые люди, зло зыркая по сторонам, сгибались под тяжестью гигантских пухлых рюкзаков, толкали вперёд ногой клетчатые баулы. В саду рассказывали, что кенгуру – сумчатое животное, но Руслан сразу перебил Ларису Игоревну:

– Сумчатые на нашем вокзале.

Многие дети захихикали – из тех, кто, как и Ляля, бывал на вокзале.

Проводник единственный улыбался. Дядя «Димон» Краснобай бил нога о ногу в блестящих чёрных ботинках, опускал голову в воротник, как будто хотел попробовать, можно ли сложить шею гармошкой. Проводник держал в руках пакет, из пакета выглядывал край розовой коробки.

– Димочка! – Бабушка обнялась с проводником, для этого ему пришлось наклониться почти пополам, нагнуться. – Димочка!

Только с дядей Димоном они ездили в Москву, он часто передаёт посылки и от мамы, сейчас он улыбается, принимая купюру благодарности.

– Ну! С днём рожденьица, девица! – говорит, как Дедушка Мороз из фильма. – Эх, где мои шесть лет… живёшь себе, ни о чём не думаешь, ничего не болит, и всё впереди…

Дядя Димон – мировой человек и хороший друг, так отзывается о нём бабушка. Но Ляля не верит: неужели дядя Димон хочет стать маленьким? Ни один нормальный человек этого не хочет. Чтобы тебя укладывали спать, не давали смотреть взрослые фильмы, чтобы указывала и ругалась не по делу воспитатель, чтобы тобой командовали, чтобы на тебя смотрели сверху вниз все кому не лень – Ляля всегда сжималась под взглядами взрослых… Но сейчас Ляля не отвечает дяде Димону, а глупо улыбается, уставившись на пакет. Лулу! Приплюснутую коробку от Лулу недавно притащила в группу Настя Преснякова. Ляля знает: эта Лулу самая модная, её пока не рекламируют по телевизору.

– Надо старые модели допродать, – объясняет авторитетно Настя, и все девочки ей внимают, даже Лариса Игоревна: Настя всё знает о торговле.

Всё остальное – обратная дорога, праздничный обед, телевизор, бабушка, даже «орешки» с варёной сгущёнкой, – всё исчезло. Ляля сама тащила пакет с коробкой, иногда он волочился по скрипучему снегу, но под волшебной Лулу даже снег не скрипел! Два раза Ляля споткнулась, три раза чуть не упала, но бабушка поддержала.

– Ляля, ты же ничего не видишь перед собой!

Да. Перед собой Ляля ничего не видела, она шла, откинувшись назад, держа пакет перед собой, баюкала, как мать грудного малыша. Ляля шла и смотрела на водную синь неба, яркое, оно всё было одна сплошная радость, на душе у Ляли такое же сплошное счастье. А дома… Ляля в этот день даже не смотрела в бинокль на Лисью гору, она забыла о своих друзьях! Что это была за кукла! Не чета пупсикам и плюшевому зверью. Это была кукла-стиль, кукла-мода, кукла-красота, кукла-совершенство, кукла-праздник. Теперь можно смело ходить в сад и рассказывать, рассказывать, рассказывать. О кукольных нарядах, туфлях, о двигающихся плечиках и коленках, длинных кукольных волосах. Но в первый день девочки не поверили, нянечка, единственный сочувствующий Ляле взрослый в саду, сказала:

– Что ты, Лялечка. Кукла стоит целое состояние.

– Ничего и не состояние, – заявила Настя, – но не дёшево. Все хорошие игрушки дорогие, на детях хорошо зарабатывают.

Аккуратно сплюснутая, а не так, как у Насти, тяп-ляп, коробка тоже не помогла, многие не поверили. По просьбе Ляли бабушка стала приходить не одна, а с Лулу. И девочки просто проглотили свои поганые языки, и Лариса Игоревна тоже вытаращила свои жадные накрашенные глазищи – Лулу была в блестящем платье, и получше, чем у Ларисы Игоревны.

– Ещё волосы могут менять цвет, – рассматривала куклу Настя.

– Я знаю, – бросила Ляля Насте. Она видела на коробке картинку: прядь волос, кран и капля, но не поняла, что это значит. Когда Ляля дома слегка намочила кукле волосы, они тут же из белых, цвета бороды Абдель-Карима (оттенок есть такой у бабушки в таблице), стали пегими, бобровыми. Надо будет спросить у Насти, а какие волосы у её куклы, после того как намочишь. Да! Теперь можно общаться с Настей на равных. Ляля почувствовала такую силу в себе! И силы прибавлялись, прибавлялись – пусть только кто-нибудь попробует её кольнуть словом или не дать поготовить на плите в игровом уголке; ещё она радовалась, что нянечка искренне, а не как другие девочки, довольна, что Ляля утёрла нос Насте – нянечка всегда за Лялю, нянечка всегда заступается за тех, кто победней. На следующий день у Ляли объявились подруги-не-разлей-вода, которые унижались и умоляли принести куклу в группу – «чтобы вместе поиграть». Ляля обещала принести, но не приносила, выдумывая уважительные причины: то кукла спит – у неё был тяжёлый экскурсионный день, то поехала в парикмахерскую, то бабушка решила с Луликом поиграть – бабушка и правда играла с Лялей в эту куклу. Но подруги-не-разлей-вода не теряли надежды: ведь Ляля намекала, что когда-нибудь появится в группе с куклой.

Ровно через полмесяца, самого суетного и праздничного месяца в году, Дед Мороз пришёл к Ляле на дом поздравить с наступающим. Но Ляля не очень обрадовалась Деду. Она предчувствовала, что сейчас Дед подарит очередную ненужную ерунду, которую так любит дарить всем детям: набор с аппликацией, пластилин, краски-раскраски, глупые фломики, которые сохнут и не пишут, цветные карандаши, которые постоянно ломаются, книжки, где много букв. В садике уже подарили какие-то коробочки с пятнистым чулком и ватой, чтобы девочки смастерили символ года. Ну кому такой подарок нужен? Воспитательница обещала провести занятие в последний день, чтобы все «сделали сувенир своими руками». Ляля решила в последний день не идти в садик. Да ну. Со времён порванной змеи Ляля недолюбливала мягкие игрушки. От Деда Мороза Ляля ждала волшебства меньше даже, чем от лис: лисы-то всё-таки появляются в трудные минуты жизни, Дед Мороз же приходит по расписанию, а не когда Ляле нестерпимо страшно одной в пустой квартире. Детсадовские Деды вообще снискали дурную славу – это были самые глупые Морозы на свете. Бабушка и то сообразительнее: она покупает то, что рекламируют. Бабушка, если бы не тратилась на лекарства, порошки и ножи – ножики для разделки тушек, ножики-лезвия-скальпели для препарирования, скупила бы Ляле все игрушки из всех на свете реклам. Деды же – старомодные волшебники, перечницы – так бы назвала их Потоцкая, только кряхтят, спину чешут и перцем сыплют из старых костей, элементарных вещей не понимают и рекламу не смотрят. Бабушка пишет Деду Морозу под диктовку Ляли заранее, потом они идут на почту и отправляют письмо. И что же? Дед Мороз, приехавший к ним в квартиру, не очень-то лучше своего детсадовского собрата, вручит сейчас какие-нибудь конфеты, футболку с некрасивой лисой, как в том году, или пижамку в кружавчиках. Ляля куксилась и выпячивала нижнюю губу, презирая этого Деда в рваных промокших валенках без калош. Но Мороз не унывал, поводил хороводы с бабушкой и внучкой Снегурочкой. Все втроём стали умолять Лялю рассказать стихотворение. И Ляля пробурчала стих про белый день, который сияет белым снегом, что этот снег пушистый как ковёр, и по нему бегут-резвятся дети, уносясь в заснеженный простор.