ногам, а он невольно испытывает от этого огромное облегчение и даже удовольствие.

Он взревел, выплюнул тряпку, затыкавшую рот. От его дикого звериного рёва все в испуге замерли на мгновение. Доржи обернулся, смерил их взглядом и одним рывком бросился в поднимающийся от реки воздушный поток, почувствовав, как тяжёлое его тело становится лёгким и свободным; а навстречу ему летела лёгкая белая пенная волна, полная чистоты и свежести, о которых он так давно мечтал.

К тому моменту, когда до этих людей наконец дошло, что случилось, Доржи уже был в реке. Они дружно начали стрелять по реке из винтовок, потом эхо перекрывающих друг друга выстрелов утихло, а речная вода, как и прежде, словно ничего не произошло, катила дальше свои белопенные бурлящие волны.

Доржи исчез в реке.

Кто-то вздёрнул руку и посмотрел на часы: была половина одиннадцатого первой половины дня.

Это был первый день, когда начался большой пожар в Счастливой деревне.

5

В этот день произошло ещё одно странное событие, которое до крайности разозлило молодых типа Собо и Янцзинь.

Начальник большой бригады Гэсан Вандуй заболел. Заболел он как раз во время молитвы перед обедом.

Молиться перед едой – это очень древний обычай.

Поэтому слова молитвы тоже очень древние, вот только в эти новые времена эти старинные слова приобрели совсем новый смысл.

Теперь смысл молитвы был не в том, чтобы поблагодарить небо и прародителя Будду за покровительство и защиту. Раньше в каждом доме Счастливой деревни над очагом был алтарь, в котором обычно стояла фигурка Будды, лежали одна – две священные книжки со словами повседневных молитв, иногда туда помещали ещё лекарства и травы для поддержания душевных сил.

Конечно, это всё дела давно минувшие. Уже много лет как эти алтари опустели. Однако люди так долго жили при богах, и когда сверху стали всех побуждать к искоренению феодальных предрассудков, очень многие только убрали из алтарей фигурки богов, но сами алтари остались как были. Это как если какая-то сила забирает у тебя то, о чём ты всё время думаешь, но сами мысли об этой вещи отобрать не может. То же самое. Люди видели, что в алтарях так же пусто, как у них на душе, и потому с нетерпением ждали чего-то такого, что заполнит это пустующее место.

Люди так прождали немало лет.

Вскоре после того, как началась «великая культурная революция», долго пустовавшие алтари получили новое содержание и форму.

По бокам алтарей повесили приветствия, написанные на красной бумаге. Слева: «Десять тысяч лет без конца Великому Вождю!», справа: «Крепкого здоровья Заместителю Верховного Главнокомандующего Линю!», посередине была фигурка председателя Мао из гипса. Сверху были ещё тексты новых молитв, которые приносили с собой с курсов те избранные, которых отправляли в коммуну на учебные сборы.

В начале церемонии все члены семьи рассаживались по обе стороны от очага, махали зажатыми в руках маленькими красными книжечками председателя Мао.

Первым номером программы пели песню: «Любимый председатель Мао, любимый председатель Мао, ты красное солнце в наших сердцах…» И так далее и так далее. Вторым номером программы было чтение нараспев маленькой красной книжечки; люди Счастливой деревни в большинстве своём не знали иероглифов, но у молодых память хорошая, они декламировали всем остальным заученные абзацы: «Делать революцию – это не гостей на обед приглашать!»

Старшее поколение не знало по-китайски, приходилось свёртывать язык в трубочку и повторять: «Рю-лю, цу-ю… Кать… шать…»

Или: «Революцию… вот вам… гостей…»

Третьим пунктом программы вместе декламировали написанные по сторонам алтаря слова, опять же вели хор молодые:

«Десять тысяч лет без конца Великому Вождю!»

Машем маленькими красными книжечками, все вместе:

«Десять тысяч лет без конца! Десять тысяч лет без конца!»

Запевала:

«Крепкого здоровья Заместителю Верховного Главнокомандующего Линю!»

Машем маленькими красными книжечками, все вместе:

Крепкого здоровья! Крепкого здоровья!»

В самом конце маленькие красные книжечки возвращаются на алтарь, сопение и хлюпанье от всасываемого жидкого супчика, постукивание палочек о края чашек дружно сливаются в единое целое.

Именно в это время у начальника большой бригады Гэсан Вандуя случился приступ. Сначала перекосило лицо, вслед за этим стали дёргаться руки и ноги, потом весь он скрючился и повалился на пол, закатив глаза и скрежеща зубами.

По опыту людей Счастливой деревни это были классические симптомы сглаза. Босоногий врач Юйчжэнь дала ему две белые таблетки, но судороги продолжались. Юйчжэнь снова дала ему таблетку, на этот раз жёлтую, но снова без результата.

Если новые методы не действовали, оставалось только обратиться к старым методам. Точно так же при отсутствии новых способов решить вопрос с бурьяном на пастбищах приходилось обращаться к шаманам, чтобы те заклинали духов и уговаривали ветер старым способом выжигать сухие кусты и траву.

Старые методы вообще-то тоже были подвержены реформаторству. Гэсана приподняли и посадили, положили ему на лоб маленькую красную книжечку, засмолили кипарисовую ветку, бросили в её дым камеди, тибетский красный шафран и немного тонизирующей нюхательной махорки, потом выдрали страничку с иероглифами из красной священной книжицы, сожгли в пепел и смешали с водкой, влили больному в рот. Гэсан Вандуй несколько раз сильно чихнул, потом тело его постепенно расслабилось и судороги прекратились.

Это было, конечно, паллиативное средство; чтобы решить проблему в корне, надо было всё-таки доставить больного в больницу при коммуне, сделать укол и дать лекарство. Привели лошадь, но обессиленный начальник большой бригады совсем не мог на ней держаться. С неба холодно светила луна. Гэсан Вандуй мягко, словно пустой мешок, свалился со спины лошади.

Словно чистый горный ручей, на землю лился лунный свет, а он лежал на земле, освещённый лунным светом, и причитал, не то бранясь, не то жалуясь: «Ай-яй-яй, я умираю, я умираю!»

Гэсан Вандуй был хороший человек, в то же время он был слабый человек. Поскольку он был хорошим человеком, все люди Счастливой деревни поддержали его, когда в Счастливой деревне назначали начальство. Он был слабым человеком, поэтому даже маленькая боль заставляла его испытывать и демонстрировать очень большие страдания, что уж говорить о данном конкретном случае, когда заболевание было крайней степени тяжести.

Если бы только у него была возможность и силы, он не преминул бы громкими стонами сообщить всему миру о своих бедах. Но вот именно сейчас все очень переживали, что такие его громкие стоны могут только лишить его сил противостоять недугу. Поэтому жена его наклонилась и стала целовать ему руки, дочь его тоже склонилась и стала целовать ему лоб. Что в этом человеке