— Возможно, вы могли бы спасти его, — заметила Берта.

Долли Корниш улыбнулась, и это сказало больше, чем слова.

— Хорошо, — произнесла Берта. — Вы облегчили душу, высказаввсе. Теперь поговорим о миссис Белдер.

— В среду утром она позвонила мне. Она даже не дала мневставить ни одного слова. Было похоже, что она заранее хорошо продумала, еслине выучила свою речь. Она сказала: «Я все о. вас знаю, миссис Корниш. Неизворачивайтесь и не пытайтесь лгать. Вы думаете, что можете повернуть назадстрелки часов, но вам это не удастся. Он мой, и я намерена удержать его. Уверяювас, что могу быть очень опасной, и боюсь, что вы вынуждаете меня принятькрайние меры».

— Вы что-нибудь ответили? — спросила Берта, когда ДоллиКорниш на мгновение замолчала.

— Я пыталась, но я только заикалась и запиналась. Она необращала на меня никакого внимания. Она подождала только секунду, переводядыхание, продолжила, и слова ее ужаснули. Она сказала: «Я не из тех женщин,которые останавливаются на полпути. В моем доме жила одна девица, которая замоей спиной пыталась строить глазки моему мужу. Спросите ее, что случается слюдьми, которые думают, что могут пускать мне пыль в глаза».

Губы Долли Корниш слегка задрожали, потом плотно сжались.

— И это все? — спросила Берта.

— Еще был дикий, полуистеричный, враждебный хохот. Вы неможете себе представить. Это надо слышать.

— Кто повесил трубку — вы или она? — перебила Берта.

— Она.

— И что после?

— Я была настолько шокирована, что сначала не могла ничегони делать, ни думать; потом я все же положила трубку. Меня трясло.

— Если бы вы были настолько невинны, как утверждаете, —сказала Берта, — вы бы не приняли это так близко, к сердцу.

— Поймите, миссис Кул. Я хочу быть с вами честной. Эвереттбыл моим счастливым шансом. Если бы я осталась с ним, когда мне представляласьвозможность, я смогла бы оградить его от вырождения. Я хорошо знала его силу ислабость.

— Почему же вы не сделали этого? — поинтересовалась Берта.

— У меня изменились представления о жизни. С течением лет японяла, что в этом мире все грызутся, как собаки, и я решила, что должнавернуть себе Эверетта.

Если бы он остался таким же, как был, если бы я увидела, чтоу него те же стремления… да, я знала, что он женат, но я решила, что верну его.

— А совесть вас не мучает? — спросила Берта.

— Думаю, что мучает.

После нескольких секунд молчания Берта сказала:

— Вы не повторяете точно слов той женщины, а даете ихинтерпретацию.

— Думаю, что я правильно передала наш разговор. Его точныйсмысл, который она хотела до меня донести. Он просто врезался мне в память.

Берта Кул хладнокровно взяла еще одну сигарету, закурила,глубоко затянулась и выпустила дым.

— Что случилось с той женщиной?

— Она сказала, чтобы я узнала, что случается с людьми,которые хотят пустить пыль в глаза… а потом я прочла о найденном в погребе телегорничной.

Берта осторожно произнесла:

— Вы почувствовали себя в аду, не так ли?

— Как хорошо мне известно это чувство, — печально призналасьДолли Корниш.

Если вы расскажете вашу историю, это будет выглядеть так,как будто вы разбили семейный очаг Белдера и толкнули миссис Белдер насамоубийство, либо… — Берта замолчала, чтобы взглянуть на миссис Корнишпронзительными глазами, в которых светилось обвинение. — Или?

— Или убили ее.

Долли выпрямилась в кресле, на лице у нее было удивление инегодование.

— Миссис Кул, о чем вы говорите?

— Если вы убили ее, вы бы вели себя примерно так же, а еслинет, то не обязательно придерживаться дипломатического этикета. Вам сталолегче, когда вы узнали, что она мертва?

Долли открыто встретила изучающий взгляд Берты:

— Да.

Берта отвернулась и посмотрела, как дым поднимается с концасигареты, зажатой между ее пальцев.

— Хотелось бы не слышать всей этой истории, — проговорилаона.

— Почему?

— Мне нужно пойти к сержанту Селлерсу, а у меня нет никакогожелания идти к нему сейчас.

— Почему?

Берта устало поднялась.

— Придерживаясь жизненной теории вашего друга, Селлерс получаетне более двадцати долларов за тонну в пересчете на руду, но каждый раз, кактолько дела начинают идти в гору, он воображает себя «драгоценной породой».

Берта направилась к двери.

— Во всяком случае, миссис Кул, — произнесла Долли Корниш, —мужчины всего лишь мужчины. Мы должны примириться с их слабостями.

Берта обернулась в дверях и оценивающе оглядела Долли.

— Вы очень мило сыграли этот трагический спектакль, моядорогая. Я не возражаю, если это только практика, но мне было бы чертовскинеприятно, если вы думаете, что я попалась на удочку.

Когда Берта вернулась, в офисе ее ждал Эверетт Белдер. Онвскочил, как только она открыла дверь в приемную, не дав ей времени дажевзглянуть на него, и обратился к ней:

— Миссис Кул, я очень виноват перед вами. Я хочу принестивам свои глубокие извинения.

Берта стояла в дверях, с осуждением глядя на него.

— Я не отдавал себе отчета в том, насколько большую услугувы мне оказали, — поспешно продолжал Белдер. — Сейчас я нахожусь в ужасномположении. Разрешите поговорить с вами.

Берта колебалась.

Белдер, как хороший торговец, пустил в ход единственныйаргумент, который мог бы сдвинуть дело с мертвой точки.

— Меня не волнует, сколько это будет стоить, — сказал он. —Я согласен заплатить любую сумму.

Берта направилась к двери кабинета:

— Входите. Элси спросила:

— Что-нибудь нужно, миссис Кул?

Берта посмотрела на часы и сказала с некоторым удивлением:

— Сегодня суббота и скоро вечер. Нет, Элси, полагаю, что тымне больше не понадобишься. Можешь идти. — Она повернулась к Белдеру, приглашаяего войти.

В кабинете Белдер в изнеможении опустился в кресло.