Поначалу Фродо показалось, что заклятье и вправду обратилоего в камень. Потом пришло отчаянное желание вскочить и убежать, в немприсутствовала и мысль о Кольце, которое, наверное, помогло бы скрыться откурганной Нежити, он даже воочию увидел себя мчащимся по траве, живым исвободным, хоть и глотающим слезы нестерпимой скорби о погибших друзьях. Тутдаже Гэндальфу не найти другого выхода… Но из глубины его существа ужеподнималась, набирая силу, волна возмущения и отваги: он не мог бросить друзей.Еще мгновение неразумные руки нашаривали Кольцо, но уже в следующий миг сердцеподчинило их своей воле, в ладонь словно сама собой скользнула и удобно легларукоять меча, оказавшегося под боком. Фродо привстал на колени, перегнулсячерез тела неподвижно лежавших хоббитов и, собрав все силы, всю ненависть кподземной мерзости, ударил мечом по крадущейся руке. Огрубленная кисть упала накамни, а меч Фродо обломился у самой рукоятки. Жуткий вопль над ухом словноспугнул мертвенный свет, пала темнота, раздираемая злобным рычанием. Фродоповалился на Мерри, мимолетно поразившись холоду и костяной твердости его тела,а потом промелькнуло, вернулось и окрепло воспоминание о доме под холмом иБомбадиле, разучивающем с ними оберегательную песню. Тут же всплыли в голове ислова. Слабым, дрожащим голоском он начал: «Бомбадил! О Бомбадил» и уже отодного этого произнесенного имени голос его окреп, зазвучал полнее, а сводысклепа отозвались гулким эхом.

Бомбадил! О Бомбадил! Птичьим перезвоном,

Чистой каплею росы на листе зеленом,

Алым пламенем зари, неба светом синим

Заклинаем - поспеши! В горе помоги нам!

В наступившей вслед за тем тишине Фродо слышал лишь стуксвоего сердца, готового выпрыгнуть из груди. Бесконечно тянулось ожидание,пока, словно из невообразимой дали, но совсем ясно, легко пронизав толщу землии каменные стены, пришел ответ.

Старый Том Бомбадил - малый симпатичный,

В цвет небес его жилет, а башмак яичный.

Глаз остер, шаг широк - Том спешит на помощь,

Звонкой песней победит и прогонит полночь!

Камни вокруг зашевелились, раздался скрежет, за ним -грохот, и поток животворного солнечного света хлынул в подземелье. Прямонапротив Фродо в ослепительно засиневшем проломе возникла голова Тома Бомбадилапри шляпе с пером. Свет скользнул по лицам хоббитов, они не дрогнули, номертвенная бледность на щеках растаяла, и теперь казалось, что Сэм, Мерри иПиппин просто спят очень глубоким, покойным сном.

Том пригнулся, придержал шляпу и с песней шагнул в пролом.

Нечисть, нежить, небыть - прочь с пробужденьем света!

Сгинь, исчезни, как туман, в дуновенье ветра!

Окаянною тропой, тайной щелью черной

Уползай в гиблый край за грядою горной!

Там, где ночь темнее тьмы, на века замри ты -

Там ворота в этот мир навсегда закрыты!

Ответом ему был жалобный крик, в котором слышаласьбессильная ярость. Вслед за тем обрушилась часть дальней стены. Еще одинпротяжный вопль растаял вдали, и наступила тишина.

– Ну-ка, дружочек Фродо, - позвал Том, - выбирайся натравку. Да помоги мне их вынести.

Вдвоем они вытащили Мерри, Пиппина и Сэма. Покидая курган,Фродо оглянулся, и ему бросилась в глаза шевелящаяся, точно раздавленный паук,отсеченная кисть. Том, беззаботно напевая, снова нырнул под землю, с грохотомповозился там и вернулся с грудой драгоценностей в руках. Золотые, серебряные,бронзовые украшения, сверкавшие дорогими каменьями, свисали до земли. Навершине кургана он разложил сокровища на солнце. Потом встал, широкий, сошляпой в руках и ветром в волосах, на фоне неба, посмотрел на распростертые уего ног тела хоббитов, поднял правую руку и произнес повелительно:

Ну-ка, слушайте меня - просыпайтесь, братцы

Настежь дверь, тьма ушла - нечего бояться.

Черный камень ледяной в крошево расколот.

Сердце, вновь горячим стань! Прочь, могильный холод!

К великой радости Фродо, друзья его зашевелились, сталипотягиваться, протирать глаза, а потом поднялись на ноги. Изумленнораспахнутыми глазами они уставились сначала на Фродо, потом на Тома,возвышавшегося над ними и основательного, словно кряжистый дуб, а потом снедоумением оглядели друг друга. Такой вид мог удивить кого угодно: в белыхсаванах, увенчанные и препоясанные тусклым золотом, в позвякивающих кольцах ибраслетах…

– Что это за чудеса? - начал Мерри, поправляя обруч,сползший ему на один глаз. Вдруг он запнулся, тень пробежала по лицу, векиопустились. - Помню, - глухо проговорил он. - Люди из Карн Дума напали на нас вночи. Мы были разбиты!… Копье! - вскрикнул он, схватившись за грудь. Потом,помотав головой, открыл глаза. - Что это я плету? - смущенно спросил он. -Сплю, что ли? Ты куда подевался, Фродо? - накинулся он на друга.

– Да, знаешь, отстал, наверное, - пробормотал Фродо, - давайне будем об этом. Подумаем лучше, что делать теперь, идти ведь надо.

– В таком виде, сударь? - с досадой прервал его Сэм. - Гдемоя одежа? - Он сорвал с головы обруч, швырнул в траву пояс и затряс пальцами,стряхивая кольца, озираясь по сторонам, словно надеясь отыскать припрятанную отнего одежду.

– С вещами можете проститься, - посоветовал Том, танцующейпоходкой спускаясь с кургана. Хоббиты глядели на него, веселого и беззаботного,и страх отпускал сердца, ужас уходил и таял в солнечном свете.

– Как это? - растерянно спросил Пиппин. Сквозь недоумение налице его проступало при виде подпрыгивающего Бомбадила веселое обожание. Но Томвдруг стал серьезным.

– Вы вернулись из-под сени вековечных вод, - произнес он.Кто тонул в них и спасся, для того утрата одежды - пустяк. Радуйтесь, дружочки,отогревайте на солнышке свои продрогшие сердечки! А ну, прочь эти лохмотья!Побегайте-ка голышом по траве, а Том кое-что раздобудет для вас.

Насвистывая и напевая, он галопом умчался с холма. Фродопроводил его взглядом, прислушиваясь к незатейливым словам:

Эй-гей, вот так так!

Что-то не в порядке…

Том на бегу подбрасывал и ловил свою шляпу, пока не скрылсяза пригорком. Еще раз взлетела в той стороне шляпа, еще раз донеслось противветра: «Эй-гей, вот так так…» и хоббиты остались одни.

Снова становилось жарко. Хоббиты, как было велено, побегалипо траве, а потом улеглись на солнышке. Чувствовали они себя так, словноперенесилсь из долгой суровой зимы в жаркий летний полдень или пролежалимесяцы, прикованными к постели, а потом вдруг проснулись наутро бодрым издоровым.