нами, создавая угрозу! Теперь я изменю этот образ так, чтобы ситуация стала безопасной!

– А как ты его рисуешь, Ян? – вступил в разговор Саша. – И откуда знаешь, как его менять?

– Это я вижу на своём «внутреннем экране». Настраиваешься на ситуацию и ловишь интуитивный посыл. Потом примерно зарисовываешь то, что видел.

Ян снова замолчал и в этот раз сидел над своим листком довольно долго, зато после несколькими размашистыми движениями изменил рисунок. Теперь поверх прежнего пронеслись несколько загогулин, издали напоминающие хвост скорпиона, хотя при детальном рассмотрении и не похожие на него.

Ян снова показал рисунок.

– Я внёс в ситуацию изменения, означающие, что мы в безопасности, а агрессия бандитов возвращается к ним самим!

– И что? – опять встрял диакон. – Это же просто рисунок!

– Не совсем! Это рисунок, оплодотворённый смыслом и энергией, которые мы в него вложили! Но теперь нам надо перенести этот смысл на реальность, чтобы он начал материализовываться. Здесь останется только бумажка, а смысл отправится в мир. Поэтому рисунок полагается уничтожить! Можно просто его порвать, но, – Ян посмотрел на свечи, – пользуясь случаем, лучше сжечь!

– Ты тока часовню не спали! – предостерёг его Сергий.

– Не ссы, всё под контролем!

Ян начал двигать по полу самый большой подсвечник, на котором горели несколько свечей и была ещё маленькая лампадка в середине, и расположил его так, чтобы тот оказался прямо под единственным куполом часовни. Затем поднял рисунок вверх обеими руками и, торжественно сказав «Да будет так!», опустил его на свечи.

Бумага вспыхнула, свернулась, и через минуту от рисунка остались только рассыпанные по подсвечнику куски чёрного пепла.

– Месса совершилась! – громко и торжественно объявил Ян, как это делают католические священники в конце службы.

– Можно убирать за собой и отваливать! – добавил Сергий.

Быстро прибрав в часовне и затушив свечи, компания двинулась к бараку. Там их уже поджидал товарищ в штатском, чтобы обсудить завтрашний маршрут.

Первый прорыв

Утром встали очень рано, едва начало светать. На улице сгустился страшный туман, от одного конца барака не было видно другой. Умывшись холодной водой, Саша курил натощак, наблюдая приближение со стороны дороги светового пятна. Пятно приобретало всё более отчетливые очертания, затем распалось на четыре части и скоро проявило себя медицинским уазиком Оливы, на котором помимо основных горели ещё две жёлтые противотуманные фары. Олива выключил мотор, вышел из кабины и тоже закурил.

Скоро подъехала ещё одна «буханка», с военными номерами. Это прибыли обещанные сотрудники. Дальше решили ехать на двух машинах – для конспирации и надёжности. Ян в этот раз сел спереди, рядом с Оливой. Из всей компании обликом своим он более всего походил на доктора, придавая таким образом осмысленности красным надписям «Медслужба» по бортам машины. Уазик с компетентными сотрудниками последовал за ними. Ян внимательно смотрел по сторонам и заметил, как от другого выезда с подворья одновременно с ними двинулась чёрная, наглухо тонированная девятка, немного насторожился. Конечно, может быть, это кто-то из священнослужителей отправился по своим делам в столь ранний час, ведь они сегодня нередко выглядят, а то и ведут себя так, что от бандюков не отличить. С другой стороны, надо было предупредить Сергия, но говорить прямо не стоило, чтобы не пугать Оливу. И Ян решил подождать до первой остановки – и так напрягало движение в условиях ограниченной видимости.

Ян уже успел привыкнуть к стандартам безопасности западных стран и неуютно себя чувствовал, сидя, словно на витрине, на переднем сиденье мчащейся в туман «буханки». Пристегнуться не получилось, так как ремни безопасности не предусматривались конструкцией. Впрочем, сама по себе скорость была не так велика, как казалось из-за шума и тряски, – опытный Олива вёл машину очень осторожно.

Тем не менее, когда в какой-то момент он слегка прищурился от слепящих фар встречного грузовика и отвёл взгляд, бросившаяся слева тень оказалась для него неожиданностью. Чёрная «Хонда-Аккорд» буквально шла на таран, прижимая уазик к обочине. Однако Олива дело своё знал хорошо, и резкий манёвр помог избежать столкновения, хотя в задней части диакон и грохнулся со скамейки.

– Ослиное хлебало! – обругал водителя «хонды» Ян, и Олива снова вздрогнул. – Какой у него номер-то, 002 кажется?

– Да, 002, – ответил Олива после паузы. – Я давно приметил – от машин с номерами 002, 222 и похожими всегда надо скотской, ублюдочной выходки на дороге ждать. Эти хуже чёрных себя ведут! Вот в Греции такого нет – уж какая-никакая страна, но всё-таки европейская! Когда же у нас так будет?

– А с чего ты думаешь, что у нас так будет? – удивился Ян.

– Ну мир ведь развивается, двигается куда-то, эволюционирует, так сказать!

– Смотря какой мир. Вот индейцы, например, сами по себе никуда не эволюционировали, жили тысячелетиями в вигвамах своих, и до сих пор бы жили, но не дали им. Или Африка – если б не колонизаторы, они бы до сих пор по деревьям лазали. Видишь ли, развитие, прогресс – это не универсальные характеристики. Они присущи западной культуре, в ней они действительно являются ключевыми, но в традиционной культуре их значение мало. Там важнее следование устоям, а это противоречит прогрессу – ведь развитие означает постепенную смену устоев!

– Со сменой устоев у нас, конечно, навряд ли! Но как-то же должны мы развиваться!

– Развиваться надо целенаправленно! А если «как-то», то тут несложно и назад пойти. Смотри: ваши бабки местные безграмотно говорят по-русски – «шашнадцать», «итить», «броется»… Ведь они и в молодости так говорили, и ничего не изменилось за столько-то лет. Потому что не ставили такую задачу. То же и культура в России, и цивилизация – никто ведь не пытается ничего сделать! Скорее наоборот! Вот, помню, в советское время студенты хотели создавать, работать! А когда я из университета питерского увольнялся, студенты только и обсуждали, где какую взятку дать, чтобы купить должность и самому потом взятки брать – в таможне, в следственных органах… Потому что видят, кто как живёт. Устройство в стране такое!

– Это точно! – согласился Олива. – Я думаю, вот почему это. У нас в стране вертикаль власти. Чем выше ты в вертикали, тем больше тебе можно. Захотел – человека насмерть задавил, и того ещё и обвинили, захотел – стрельбу устроил, знаешь, что всё сойдёт с рук. А у них там вместо вертикали – закон, один для всех, и все его соблюдают – и министры, и полицейские, и простой народ! Я хочу, чтобы и у нас так было!

– Я тоже хочу, – ответил Ян, – но боюсь, не будет. По крайней мере, при нынешнем курсе. Вот я и уехал в