— А почему ты считаешь, что я разделяю мнение Франца? — неожиданно раздался от двери в буфетную голос господина сэн Рэна. Дети не слышали, как он вошел, и дружно вздрогнули, а Элька уронила ботинок.

— Ну вот, — Поль окончательно сник, — отец все слышал.

— Конечно, слышал, а если бы и нет, то нетрудно догадаться, что мисс сэн Хейль упрямством пошла в отца и все равно не оставит попыток. — Артефактор прошел в комнату и, подобрав ботинок, присел на диванчик, еще раз осмотрев художества девочки. — В отличие от твоего отца, Элия, я считаю, что вам лучше все рассказать. Тем более у меня есть мнение, что и твой ритуал с призывом, и появление огородника стали возможны лишь из-за того, что находится на кухне вашего дома.

— И что же там? — скептически наморщила носик девочка. — Спрятанный склад духов-хранителей или портал в другие миры?

— Ты почти угадала, — похлопал ботинком по ладони господин сэн Рэн. — Там алтарь.

Поль, открыв рот, подался вперед и от волнения побледнел так, что даже веснушки почти потеряли цвет.

— Тот самый? Пропавший давным-давно в войне? Но тогда тут очень опасно, ведь хоть орден и развалился, но, кажется, его главу так и не поймали. Хотя кто может жить столько лет? — тут же перебил он сам себя. — Значит, не очень опасно. Но ритуал призыва выдернул мадам Лукерью из другого мира.

Отец согласно кивнул.

— Вот этого я тоже понять не могу. Огородник, скорее всего, как-то выбрался из алтаря, но как образовалась брешь в тканях мироздания, чтобы притянуть оттуда домовую, мне самому пока непонятно. Может, где-то еще кого-то перенесло или что-то, — задумался он, — но мне бы сообщили. Хотя, думаю, такое маловероятно.

То, что ее перемещение какой-то местный артефактор считает маловероятным, Арину точно не заботило. Сначала смирившись со своей участью скрывающейся попаданки, теперь она изо всех сил рвалась легализоваться.

Почти наступил вечер, и они с Лукерьей, собрав пару котомок, надеялись, что вот-вот смогут выбраться наружу. Ботинок пожилая женщина спрятала в торбу, для надежности присыпав травами. Лушку в виде кошки взяла на руки.

— В это время я уже выходила, а то не разглядишь, если совсем темно, ни травинки, — сообщила она шепотом полосатому зверьку.

Кошка, соглашаясь, дернула ухом, и они снова отворили дверь для очередной попытки побега.

Как ни странно, на этот раз выбраться из дома удалось беспрепятственно. Только вот, выйдя за ветхую калитку покосившейся ограды, спрятанной среди кустов и разросшегося бурьяна, Арина растерялась.

— А куда идти-то? — шепотом спросила она сидевшую на руках кошку. — Раньше-то я к лесу ходила да вон туда еще, за травами. — Она ткнула рукой за околицу деревни, где в сумерках виднелись поля.

Кошка спрыгнула на еле заметную в траве тропку и, настороженно осмотревшись, принюхалась. Несколько раз высоко подпрыгнула, а потом решительно скользнула в сторону, где росло раскидистое старое дерево.

Пожилая женщина, следя за едва видимым мельканием полосатого хвоста в зелени, неуверенно направилась за ней. Арина сообразила, что домовая хочет оглядеть окрестности, забравшись на дерево, но оставаться у забора в кустах одна не хотела.

— Этак хорошо, наверное, котиком, — вздыхала женщина, тоже пробираясь сквозь высокую некошеную траву. — Хочешь — на дерево залезешь, хочешь — на забор. Бегать удобно, а есть захочешь — так полевок в поле наверняка пруд пруди.

Лушка, карабкаясь по кряжистому стволу, лишь фыркнула себе под нос. Дерево было высоким, и, несмотря на когти и кошачью ловкость, домовушке потребовалось время, чтобы добраться до вершины. Вцепившись в уже довольно тонкую и гнущуюся под тяжестью зверька ветку, она внимательно и зорко оглядывала окрестности.

Конечно, первым, что ее интересовало, была дорога. И к облегчению Лукерьи, дорога здесь была одна, что упрощало дело. А еще чуткие кошачьи уши уловили едва слышный очень далекий звон.

«Мне кажется, так звонили городские часы». 

Кошка всматривалась в ту сторону, откуда шел звук, но сумерки уже сгущались. Если где-то там и находился город, то был он довольно далеко, так что разглядеть его даже с верхушки дерева было невозможно. 

«Даже если это не Штоленг, то оттуда можно добраться домой, — аккуратно спускаясь с дерева, размышляла Лукерья, — или сообщить как-то». 

Про семью сэн Хейль домовая Арине рассказала и велела женщине крепко-накрепко запомнить, куда ее надо доставить или кому сообщить.

— Говоришь, что у тебя есть очень важные сведения для господина сэн Хейля или господина сэн Рэна, — втолковывала она женщине. — А дальше им только стоит меня увидеть. В дом вернемся, и я им все объясню.

Арина не особо верила, но больше помощи ждать было неоткуда. Бывшую «благодетельницу» она побаивалась, да и не представляла себе, что делать в этом мире без жилья, документов и денег. Одна надежда была на домовую.

К дороге дамы вышли, когда жители деревеньки сидели по домам и, скорее всего, трапезничали. В сероватых сумерках позднего лета видимость вблизи была еще приличная, дорога достаточно ровная, хотя из-за отсутствия дождей под ногами клубилась пыль. 

Кошка, расчихавшись, забралась Арине на плечи и, разлегшись меховым воротником, прищурила глаза.

— Да уж, — беззлобно проворчала пожилая женщина, — ты-то меня потом вряд ли покатаешь.

Шла она не особо торопясь, здраво рассудив, что глупо загонять себя, не зная, сколько им осталось идти. Ночь не обогнать, гнаться за ними никто не гонится, а дорога выглядит вполне безопасной. 

«Тем более, — рассуждала Арина, — Лукерья сказала, что если меня напугать, то колдану я машинально. Так что будем идти и куда-нибудь точно выйдем».

Чего не ожидала ни она, ни кошка, задремавшая на ее плечах, так это того, что через час-полтора, присев на обочину, услышат полный злобы и ехидства мелодичный женский голос:

— И куда это ты собралась? Никак на костер к магам захотела?

Из-за дерева, у которого Арина решила устроить привал, чтобы перекусить, вышла неуместно элегантная на сельской дороге дама в изящном синем платье с кружевным жабо. Драгоценная брошь, приколотая у шеи, неярко мерцала в сгущающихся сумерках. Черные блестящие кудри были уложены в прическу под небольшой шляпкой-таблеткой с дымчатой вуалью в «мушку».

— Еще и нечисть с собой прихватила, — округлила она глаза на соскочившую с плеч Арины и вздыбившую шерсть кошку. — Думаешь, сдашь ее магам и тебя пощадят? Или она тебе что-то пообещала? Ну-ну.

Женщина брезгливо поморщилась, придерживая пальцами края длинной юбки, чтобы не испачкаться в пыли дороги.

— Не сжигают тут никого, — отмахнулась от нее Арина, даже не соизволив встать и отхлебывая из баклажки колодезной воды. — Не задуришь меня больше. Сама свое пойло пей, неизвестно, зачем меня опаивала, да, видать, и не только меня! Вот найду на тебя управу в городе, власть-то с тобой разберется.