— Стало быть, хозяйку-то отыскали? Это добре, — вежливо кашлянув посреди неожиданно наступившей тишины, проскрипел кто-то у него за спиной. — Токма нам бы тут пакость эту куда прибрать надоть. Землица-то не примет потраву. Ты уж поспособствуй, будь ласка.

Медленно развернувшись с женой на руках, Франц уставился на маленького длиннобородого старичка с сучковатым посохом. Из-под длинной домотканой рубахи дедули торчали голые коленки, а борода кустилась мхом и поблескивала, как драгоценностями, россыпями глянцевых ягод.

— Чегой уставился-то? — Дедок нетерпеливо стукнул палкой оземь. — Ты вон тудой глянь! Мы, значит, подмогнули и вражину извели, а ты уж прибери, шоб не поганило землицу.

Он ткнул в кучу каких-то воняющих ошметков, вокруг которых расползалось гнилостное пятно.

— Да шевелись ужо, тугодум! — прикрикнул старик. — Жинку свою в телегу сувай да за работу. За бабу не переживай, покараулю. Она тут тепереча особа важная, беречь будем.

— А вы-то кто будете? — Даже не подумав ослушаться, Франц, как завороженный, бережно положил Ари на сиденье экипажа и, доставая нужные артефакты, пошел к останкам неизвестной твари. — И кто это был?

— Хто, хто? — передразнил его дедулька. — Я-то, положим, леший. А вот остальное тепереча дома разузнаешь. 

Он с одобрением смотрел, как маг вычищает загаженную землю, чтобы и следа не осталось. 

— Ехай давай. Там все тебе будет, — усмехнулся леший в бороду, когда Франц, пытаясь спросить, опять открыл было рот. — И ответы, и рассказы, и встречи всякие.

Гулко хохотнув и угукнув ночной птицей, старик стукнул палкой оземь и исчез.

Экипаж покатил по ночной дороге в город.

В ярко освещенной кухне дома сэн Хейлей за замусоренным столом сидели артефактор с сыном и внимательно наблюдали, как Элия, ползая на коленках с веревочками, палочками и мелом, вычерчивает на паркетных досках пола пентаграмму. Девочка успела уже нацарапать столовым ножом намеченные линии и теперь прорисовывала их, сдувая с глаз лезущую прядку волос, выбившуюся из пучка.

— Эль, а зачем ты пижаму надела? — Краснеющий от смущения Поль колупал пальцем крошки хлеба на столе. — И вот это все точно на столе надо было сделать?

Недовольная тем, что отвлекают, девочка подняла на него глаза. 

— Поль, я тебе сто раз уже сказала, что все должно быть так, как тогда! Вот я и пытаюсь повторить! Не отвлекай, лучше лука почисти. — Она опять склонилась над чертежем, не заботясь о своем пижамном виде и сердито размышляя: «Брюки чуть коротковаты, но все вполне прилично. Цвет, конечно, розовый, но ведь господин сэн Рэн ничего не сказал. Чего Поль-то прицепился? У самого две сестры, пижам не видел, что ли?»

Господину сэн Рэну было не до препирательств сына с маленькой хозяйкой особняка. Мужчина с очками-артефактом на носу внимательно следил, как с появлением новых знаков начинает светиться пол и линии расходятся далеко за пределы еще не законченной пентаграммы девочки. Стены кухни словно начали дышать, покрываясь рябью, но дети, не имея специального артефакта, ничего этого не замечали и продолжали спорить.

— Лук-то тебе зачем? — Парень сунулся к овощному ящику и, выудив овощ, покрутил в руках. — Ты тогда и лук есть пыталась?

— Я тогда плакала сильно. — Элька дочертила последний знак и торжественно поставила ботинок в центр рисунка. — Лук мне порезать надо, чтобы слезы были.

Фыркнув, Поль швырнул луковицу обратно и нахмурился.

— А ты, например, лучше подумай о том, что мадам Лукерья больше никогда не вернется! И клуба у нас не будет, а твой отец женится на какой-нибудь чужой тетке и отправит тебя в школу-интернат.

Но слезы, на которые так надеялся рыжий сосед, у Элии так и не появились. Девочка только сжала кулаки и, выпрямившись, встала у стола, тоненькая, как натянутая струна, в своей нелепой пижамке, из которой уже выросла.

— Не будет такого! Ясно?! — почти прокричала она в лицо растерявшемуся пареньку. — Лушенька вернется, и папа! И маму найдут! Не хочешь помогать, так сама справлюсь!

— А ну, тихо, — веско, хоть и негромко, вклинился в ссору артефактор. — Замрите оба. Не могу понять, что здесь творится, но явно что-то происходит.

— Как происходит? — растерялась девочка, потеряв весь свой воинственный пыл. — Я же еще даже не звала.

— И чегой-то вы тут творите? — Ворчливый голос, раздавшийся от окна, заставил всех вздрогнуть. Заспанный огородник с всклоченной мокрой бороденкой и сырой шляпой набекрень сидел на подоконнике, поджав ноги, с которых ручейками текла вода, и разглядывал кухню, будто видел ее впервые. — Поспать не дали, чегой-то магичат, что на весь сад так шибануло, что меня аж в прудик закинуло!

— Ура! Дядечка Подкопайло, — кинулась к огороднику Элька, — мы Лушеньку в башмак хотим опять позвать!

Поль молча вытащил из ящичка и протянул мелкому, промокшему насквозь мужичку кухонное полотенце.

— Благодарствую, — кивнул парню огородник. — А обувку-то откуда взяли? Другая ведь не подойдет.

— Так это пара тому, первому, — объяснила довольная, что огородник проснулся, Элька. — Они же наверняка связаны, раз парные, эти ботинки. Только вот я еще не звала Лукерьюшку, а господин сэн Рэн говорит, что что-то странное происходит!

— Правду бает архтефахтур, — кивнул огородник, вытираясь и отжимая бороду. — Чегой-то сильно магическое, но вот какое — не скажу... — Он почесал бороденку, отчего та взлохматилась мочалкой, и, махнув полотенцем в сторону пентаграммы, самоуверенно заявил: — Ты бы, девочка, позвала уже, а то хто его знает. Могет, и сработает как надо, а ежели не так, то вон пусть соседи караулят. Стало быть, ежели что плохое, так пусть магичат, шоб изничтожить. 

Карл сэн Рэн не успел даже рта раскрыть, как девочка послушно кинулась от окна к пентаграмме и, зажмурив глаза, с надрывом громко зашептала:

— Лушенька, милая, вернись к нам домой! Я, как хозяйка нашего дома, приглашаю тебя и прошу вернуться! Этот ботинок совсем как тот. — Элька неожиданно, как от толчка, упала на колени, и слезы потекли из зажмуренных глаз сами собой. — Ты же должна почувствовать, как мне тебя не хватает! И домику нашему тоже...

Девочка сквозь закрытые веки не видела, как башмак, словно пинком снизу, вышвырнуло из пентаграммы. Поль, как заправский голкипер, успел ухватить ботинок в воздухе, не дав ему вылететь в сад через окно. По центру пентаграммы беззвучно пошла трещина, и появились ядовито-зеленые всполохи тумана.

Артефактор моментально оказался рядом с девочкой и, подхватив ее на руки, прыжком переместился к двери.

Поль в обнимку с ботинком и огородник, стоящие у окна, уставились на все расширяющуюся трещину, куда стали обваливаться куски трескающегося паркета. С другой стороны, от двери, на происходящее смотрел сквозь очки артефактор, держа на руках открывшую глаза и вцепившуюся в него от страха Элию.