– Да, да, да, – кивала я. – Кстати, там в пакетике небольшойсувенирчик.

Алла Даниловна принялась разворачивать шуршащую бумажку,вытащила оттуда отвратительную гипсовую статуэтку, долженствующую изображатьстатую Свободы, и воскликнула:

– Ах, какая прелесть!

Я промолчала. В Москве теперь можно купить любую штучку.Зная, что пойду утром к Рассказовой, я приобрела «сувенирчик» вчера в подземномпереходе, в ларьке, который бойко торгует керамическими фигурками. Там же мнеего и завернули в подарочную упаковку. Стоило все вместе сто рублей, а выглядиттак, словно прибыло прямехонько из Нью-Йорка, хотя, как говаривал Остап Бендер:«Вся контрабанда делается в Одессе, на Малой Арнаутской улице».

– Очаровательно, – радовалась Алла Даниловна, – очень милаявещичка! Кстати, у вас ведь, естественно, есть Зоин адрес? Дайте, пожалуйста.Не хочется терять ее совсем.

Я растерялась и уже было собралась сказать, что записнаякнижка осталась дома, как тут на кухню вышла довольно полная девица в мятойночной рубашке.

– Мама, – недовольно произнесла она, убирая с лица спутанныебелокурые волосы, – сколько раз тебе говорить, не ори по утрам!

– Люсенька, – радостно воскликнула мать, – посмотри, что Зояиз Америки прислала! Знакомься, это ее лучшая подруга Виола.

Алла Даниловна была дамой восторженной, видящей все врозовом цвете. Если сувенир, то роскошный, ежели подруга, то лучшая.

Совершенно не смущаясь меня и даже не подумав накинутьхалат, Люся плюхнулась на стул, процедив сквозь зубы:

– По-моему, жуткое уродство. И совсем не было никакойнеобходимости тащить сей предмет через океан, у нас в палатке у метро точь-в–точь такая стоит за копейки.

– Люся, – укоризненно воскликнула Алла Даниловна, – зачем тытакое говоришь?!

– А зачем ты меня своими воплями разбудила? – нелогичновозразила дочь, потом с хрустом потянулась, зевнула и ушла.

– У Люсечки случаются мигрени, – мать попыталась мигомоправдать хамку, – жуткие, мучительные головные боли. Девочка так страдает! Ейтребуется отдых где-нибудь на юге Франции, но ведь не поедешь, пока сессию несдаст.

На мой взгляд, Люсе бы больше помогли розги или, какговорила моя мачеха, хорошая порция витамина Р, ремня кожаного и широкого.

– Статуэтка очень красивая, – продолжала восторгаться АллаДаниловна, – а больше всего радует, что Зоя обо мне помнит.

– Как же иначе, она очень переживает, что пока не можетвернуть вам деньги.

– Какие? – совершенно искренно воскликнула Алла Даниловна.

– Ну, сто тысяч долларов, которые вы ей дали.

– Я?!

– Конечно.

– Что вы, дорогая! Откуда у меня подобные суммы?

– Но Зоя мне все рассказала, прямо плакала, вспоминая, каквы ее выручили.

Алла Даниловна растерянно повертела в руках ложечку.

– С чего бы Зое такая глупость в голову пришла? Может, выперепутали?

– Откуда она тогда взяла баксы, необходимые для поездки?

– Понятия не имею!

Я решила пойти ва-банк и зашептала:

– Алла Даниловна, душенька, у меня ситуация покруче, чем уЗои, двое деток-близнецов умирают, помогите!

– Но, – испуганно проговорила дама, – чем же? Если выдумаете, что я могу дать денег в долг, то ошибаетесь. Мой муж, СергейМефодьевич, был человек обеспеченный, но он умер, и мы с Люсенькой сейчаспросто проживаем нажитое…

– Дайте мне телефон В.К. Лазаренко.

– Кого? – шарахнулась в сторону хозяйка.

– Психиатра В.К. Лазаренко, я все знаю.

– Что?

– Про него.

– Кого?

– Про В.К. Лазаренко.

– Это кто?

– Психиатр такой особенный, помощник страхового агента.

– Что?

В подобном духе мы беседовали минут пять. По истечении этоговремени у меня возникла стойкая уверенность: либо Алла Даниловна гениальнаяактриса, которой никто из современных лицедеев и в подметки не годится, либоона впрямь и слыхом не слыхивала о таинственном В.К. Лазаренко. В конце концовЗоя могла наврать своей соседке, где взяла деньги! Смущало только одно: ведь висториях болезни четко стояла печать «психиатр В.К. Лазаренко, доктор наук,профессор». Устав от бесплодного разговора я встала:

– Мне пора.

Алла Даниловна явно обрадовалась:

– Конечно, конечно.

Она вышла провожать меня в прихожую. Я влезла в туфли и отполной безнадежности сказала:

– Вот горе-то, так надеялась, что вы подскажете телефончикВ.К. Лазаренко, мне хоть в петлю лезь, такое положение!

– Душенька, я никогда не слышала про такого человека!

Пришлось уходить. Дверь захлопнулась. Я постояла пару минутв задумчивости на лестничной площадке. Такую сокрушительную неудачу я потерпелавпервые. Внезапно дверь распахнулась, и высунулась Люся:

– Эй, вы платок забыли.

Я глянула на кружевной лоскутик:

– Это не мой!

– Берите.

Девушка с силой втиснула мне в руку крохотную тряпочку иисчезла. Я швырнула платочек на подоконник, и тут из него выпала записка.Мелким аккуратным детским почерком на ней было выведено: «Информацию о В.К.Лазаренко можете получить сегодня, в 20.00, в кафе «Железный гусь»,Разувахинская улица, дом девять, вход со двора».

Забыв про лифт, я, перепрыгивая через ступеньки, понесласьвниз. «Лед тронулся, господа присяжные заседатели». Алла Даниловна, очевидно,просто не захотела разговаривать дома, испугалась, что дочь подслушает. Иправильно сделала! Еще неизвестно, как отреагирует дочурка, узнав о том, какимобразом ее маменька поступила с папенькой.

В половине восьмого я приехала на Разувахинскую улицу иобнаружила в доме девять учебное заведение: институт рекламы и менеджмента.Никаким кафе тут и не пахло. Сердце ухнуло в желудок. Меня обманули! Ни на чтоне надеясь, я вошла в огромный холл и наткнулась на бабульку, торжественновосседающую за огромным письменным столом.