Я повысила температуру воды на максимум и держала душ между ног. Я не тешила себя иллюзиями – я знала, что нельзя предотвратить беременность или смыть болезни подобным способом, – но все же я пыталась. Когда я вышла, душевая была заполнена паром. Я чувствовала себя очень слабой. Я заковыляла обратно в свою комнату и, хотя был еще только полдень, надела пижаму и залезла в кровать, положив руку на живот.

Периодически я слышала, как возвращались мои сверстники, слышала крики, «дорогая» и звуки воздушных поцелуев. Джерри Лейк вошла в комнату сразу после звонка. Это был первый раз, когда я видела ее после инцидента у обувного дерева. На ней был спортивный костюм, волосы были собраны в пучок. Яркий макияж, который она использовала для соревнований – бледное лицо, красные губы, тени павлиньего цвета, накладные ресницы, – делал ее похожей на наложницу. Она нахмурилась.

– Что с тобой?

Когда я не ответила, она запихнула свою тренировочную сумку в заднюю часть гардероба.

– Как хочешь, – сказала она и пошла в ванную переодеться.

Позже заместительница начала обход. Божественные поспешили в свои комнаты, и свет в нашей комнате погас. Мы с Джерри не обменялись и словом. Время от времени в туалете вспыхивал свет или раздавался смех девочек, незаконно пробирающихся в комнаты друг друга. Даже в пятнадцать и шестнадцать мы не переросли эти забавы: полуночные пиршества и ночные розыгрыши.

Я свернулась клубочком. Как я могла быть такой глупой, такой безответственной по отношению к собственному телу? Я никогда не была склонна к риску; я ненавидела высоту, иголки и фильмы ужасов, я была прилежна, когда дело касалось учебы. В отличие от Скиппер или близнецов, я никогда в жизни не заваливала экзамены. Когда закрыла глаза, я представила, как Стюарт дрожит внутри меня. Я хотела закричать, вцепиться в волосы и вырвать их. Я прижала кулак к животу, прикусила подушку. Идиотка, идиотка, идиотка! Я представила, как будет стыдно рассказывать маме и отцу, представила их шок и разочарование. Как родители они были прагматичными, но глубоко чопорными людьми. Секс – это не то слово, которое любой из нас охотно произнес бы вслух. Пестики и тычинки, как называла это моя мама, обсуждались с друзьями или изучались на уроках биологии.

Тогда я вспомнила о лекции, которую провела мачеха Джерри однажды вечером в комнате отдыха. Как Дафна Лейк, одетая в форму медсестры, раскладывала реквизит и включала диапроектор. Она не была похожа на прирожденного оратора. Она была худощавой, робкой, неслышно-тихой и прежде, чем она даже произнесла слово банан, мы со Скиппер сложились пополам и засмеялись.

– Джерри, – прошептала я. – Джерри, ты спишь?

Джерри медленно перевернулась и приложила руку ко лбу.

– Что? – огрызнулась она.

Я поняла, что она ненавидит меня; это было безнадежно.

– Ничего, – сказала я. – Неважно. Спи.

Хотела бы я позвонить Лорен. Джерри села и моргнула. Промежуток между нашими двумя койками казался темной непроглядной бездной. Она пошарила рукой и посветила на меня фонариком. Я смотрела на нее, не двигаясь, пойманная в свет ее луча.

– Что? – отчеканила она.

Мой рот открылся. Я покачала головой. Я задыхалась от рыданий. Я засунула пальцы в рот и сильно прикусила суставы.

– Прости, – выдавила я. – Прости.

34

Есть такое понятие, как синдром интерната. По словам Юргена, это реальное состояние. Он услышал это в одном из подкастов, которые слушает за рулем. Я смотрю в интернете и нахожу, что он прав. Существуют группы психотерапии. Специалисты по внезапному и травмирующему отказу от детского «я». Я нахожу статью об этом в интернете, чтобы переслать ее Род. Она звонит мне по видео, пока я кормлю Лену завтраком. Я поворачиваю экран так, чтобы Лена, сидящая на высоком стуле, могла неразборчиво бормотать с бабушкой.

– Вздор, – говорит мама, обиженная статьей. – Что за чушь? Честно говоря, дорогая, я даже не стала читать до конца.

Лена сжимает банан, растирая его в кулаке. «Дод», – говорит она, пытаясь привлечь внимание Род. Дод, дод, дод. Я повторяю маме симптомы вслух.

– Трудности в отношениях и воспитании детей, трудоголизм, неспособность расслабиться, изоляция, склонность к травле, злоупотребление психоактивными веществами, чувство неудачи, а также физические проблемы, проблемы со сном и сексуальной жизнью.

Род поднимает бровь.

– Чепуха, я сплю как убитая. Всегда спала. И у тебя есть друзья, их много.

Это неправда. С тех пор, как мы переехали в Лос-Анджелес, у меня появилась одна новая подруга, Одри – высокая рыжеволосая женщина, которую я встретила в группе малышей Лены. Она подняла обе брови во время пения группы, глядя мне в глаза через всю комнату, и над макушкой ее восемнадцатимесячного сына произнесла: «Убей меня». Остальные матери нахмурились. Они сгибались и разгибались, шептались.

На экране Род прикрывает глаза руками, затем открывает их.

– Ку-ку.

Лена усмехается. Она шевелит руками. Кусочки банана разлетаются на пол. По тону матери я понимаю, что она не хочет больше обсуждать этот вопрос. Обиделась на подразумеваемую критику.

– С принятием стратегии выживания личности – замены, прикрытия, маскировки – истинная личность человека остается скрытой. Этот паттерн искажает интимные отношения и может сохраняться во взрослой жизни.

– О, бога ради, прошу тебя. Сколько развелось нытиков. Мы с твоим отцом были очень довольны. И посмотри на себя и Юргена, вы счастливы, не так ли?

Я ей не отвечаю. В последнее время, с появлением ребенка и новой работы Юргена, нашим основным способом общения стал блокнот для заметок, оставленный на кухонном столе. У нас не было секса несколько месяцев. Я смотрю на свое лицо на экране, мой палец скользит по опухшей, воспаленной коже, испещренной пятнами. В школе мой цвет лица был лучше.

– Это все гормоны, дорогая, – успокаивает меня мама. – Ты пробовала крем, который я тебе послала?

Род твердо верит в самотерапию, уход за собой, дорогие лосьоны и зелья. Она говорит мне, что после рождения детей очень легко отпустить себя. Отпустить куда? Я думаю. Размышляю.

Я не работала с рождения Лены. Кто может позволить себе няню на заработной плате внештатного сотрудника? Когда Юрген приходит домой рано, он целует нас в голову – сначала ребенка, затем меня – и спрашивает, чем мы занимались. Я тупо смотрю на него. Иногда я провожу целый день, не разговаривая ни с кем. Во время тихого часа у ребенка я сижу рядом с детской кроваткой, бесцельно просматривая Facebook, или пару раз заглядываю в бывший скейт-клуб Джерри. Буквально на прошлой неделе я потеряла целый день, просматривая фотографии свадьбы Дики Бальфур. Именно