меняет природа,

20 Преобразуя во всем этот изменчивый мир?

Звезд велико ли число и небес велика ли окружность

И глубина их, и как долог всего оборот?

Как это могут Весы и Овен уравнивать время,

Летом же Рак в небесах может растягивать день,

А на другой стороне Козерог под ливнями Австра

Долгое время дает зимним холодным ночам?

Что за недуг затемняет Луне и Солнцу их лики,

Чтобы народам несли знаменья скорби они?

Что заставляет Луну тянуться рогами к востоку

30 Лишь до того, как она Солнцу противостоит?

Если ж она на закат обращает вогнутый светоч,

Соединятся ли брат с непостоянной Луной?

В чем природа души? Обретши свободу от плоти,

Может она или нет к вышним взойти небесам?

Или же терпит она, по обманному слову поэтов,

Огнь Флегетона и яд страшный трехтелого пса?

Если же тело в себе удержать души не умеет,

Чтобы она не могла вольной взлететь к небесам,

Разве не лучше создать огромное тело гиганта,

40 Нежели малую плоть карлика ей предложить?

В теле столь малом нельзя развиться жизненной силе,

Волей своею душа в нем неспособна владеть

Так, чтобы мир сохранял четыре природных стихии,

Сосредоточенных там, где им положено быть.

Их семена налету мешаются в общем движенье

В мере, указанной им силою вышних небес.

В этом есть корень племен, языков и рассеянных в мире

Рек, что, рождаясь в горах, далее падают с них,

А между ними встает, четырьмя реками отмечен,

50 Пик, что венчает собой целый Герцинский хребет.

В соснах отроги свои он тянет к богемцам, тюрингам,

Франкам и к селам в полях тучной Баварской земли».

Только что скудным умом с собой я это обдумал,

Как, появившись, Амур голосом сладким пропел:

«Что же ты сердце свое постоянною мучишь заботой,

Силясь закон естества слабым постигнуть умом?

Богу оставь открывать безмолвные тайны природы, —

Истины большая часть скрыта от ваших сердец.

Все, что теперь окружает тебя, лишь годы промчатся,

60 Парка к Летейским водам в злобе своей призовет.

Так ободрись и следуй за мной в любовной охоте —

Сам твой корабль поведу я по широким волнам!»

Молвил и сердце мое пронзил внезапно железом:

У Купидона в руках ласково колет копье.

3. О том, что сочинитель, забыв Хазилину, хотел бы любить Эльзулу Норскую

Не был еще я знаком тебе, Хазилина, но думал:

Счастлив тот, кто пленен гордой любовью твоей!

Что за отрадную жизнь, говорил я, должно быть, вкушает

Тот, кто имеет в любви столь бесподобный залог.

Ныне я понял твое в любви притворное сердце,

Лживый обычай и то, как тебе верность чужда:

Все, чем привыкла давно ты глупцов дурачить влюбленных,

Чтобы желаньям твоим пленник служил, словно раб,

Только желаньям не тем, каких мы в любви ожидаем,

10 Но таковым, что совсем чужды утехам моим.

Я не украшу тебя, коварная, тирскою тканью,

Не подарю я тебе снега белее руно,

Гиперборейских мехов посылать в подарок не стану

Тех, которые мосх добыл в Рифейских горах,[415]

И ни пунийской цветной, ни сабелльской мягкой одежды,

Ни опушенных твоей шкуркой, седой горностай!

Пусть иной тебе даст богатства Пактола, Гидаспа

Вместе со всем, что несет щедрыми волнами Таг,

И от Индийской земли муравьиное желтое злато,

20 И от полярных краев, где сторожит его гриф.[416]

Если бы ты не взяла чужеземных товаров в подарок,

Я б алеманских даров также тебе не послал:

В Рейне золото есть, с альпийских смытое склонов,

Земли тевтонов полны в жилах своих серебром,

В водах Майна жемчуг с самоцветами вместе находят,

Множество разных богатств Истр и Эльба таят, —

Пусть же несут их тебе залученные лживой любовью,

Пусть их влюбленный глупец дарит тебе, но не я!

Пусть он, как раб, день и ночь у твоих дверей изнывает,

30 Пусть переносит слова, полные ложью, и спесь!

Я же найду себе грудь, способную к верным объятьям,

Чтобы горела она равной любовью со мной.

Здесь, где по жадным пескам в своем течении Истр

Возле паннонских водой норские села поит,

Жизнь и тело мое и все, что есть дорогого,

Я от чистейшей души в дар постоянный отдам.

4. Описание пути от Сарматии через Силезию, Богемию и Моравию, и какие реки из них вытекают

Я, из восточных краев недавно вернувшийся Цельтис,

Путь направляя с душой радостной к южным краям,

Принят был на земле богатых пашен, где Прага

Блещет высоко среди лозы несущих холмов.

Светлый Богемский край, окруженный Герцинской грядою,

Там себя видит в кольце разных тевтонских племен.

Как среди греческих царств Темпея в краю Фессалийском

Сжата со всех сторон меж Эмафийских хребтов,

Так процветает и здесь в Алеманских Богемия землях

10 И зарождает в себе реки с обильной водой.

Здесь в блестящем дворце живет Богуслав Богемский,[417]

В ком воссияла звезда Муз и отчизны своей.

Эльба и Мольда вдвоем бегут в Немецкое море —

Мольды глубокий поток Прагу рассек пополам,

Эльба же среднюю часть германских земель разделяет,

Весь тевтонский край перерезая собой.

Мейсенский царский дворец воздвигся на ней знаменитый —

Он заключает в себе гордую крепость и храм.

Тот, кто хранил для меня прибежище в городе Праге,

Был осчастливлен судьбой в нежном потомстве своем:[418]

20 Дважды пяти кругов не прошли еще лунные годы,

А уж десятый раз бога вкусило оно.

«Что за народ, — я сказал, — никто его силы не сломит,

Если в столь ранние дни