И произнесла тихо и совершенно честно:

– Муж Девентор – это пиз№ец.

Он всегда будет обо всем знать.

– Муж Девентор, – Крейден не обиделся, невесомо поцеловал меня в макушку, протянул стакан с водой, – это прекрасно. Ты еще оценишь.

– Думаешь?

– Знаю.

Мне хотелось нервно рассмеяться.

– Просто признайся себе, тебе уже нравится этот факт – знание о том, что я тот, кто я есть. Со временем шелуха слетит, и этот луч, который пока едва способен пробиться через облака, станет солнцем.

Воду, глотнув, я отставила на стол, испытала огромное облегчение, когда Крей снова опустился передо мной на корточки. Он нужен был мне, нужен был очень близко, нужен снова совсем.

– Не наказывай меня, – попросила я тихо, – убери эту Девенторскую часть, которая держит меня на расстоянии.

– Моя человеческая часть нравится тебе больше?

Я обожала даже намеки на его полуулыбку.

– Мне нравишься ты. – А части – они все его. Он из них состоит. – Просто я очень остро это чувствую. Я знаю, что обидела тебя…

– Пнула по яйцам. – Он сказал это не тяжело, он теперь шутил. – И я тоже умею злиться, переживать, обижаться, как человек.

Я лишь знала, что не могу без него. Смогу, если так распорядится судьба, но я не хочу без него. Нет, не так – я хочу с ним. Все с ним, против всех с ним. Я готова позволять ему видеть меня насквозь, готова принимать и любить наши различия.

Я же была близка к тому, чтобы попросить его о поцелуе, мое терпение истончилось до нитки, хотелось скулить. Все-таки Девентор – это Господин в душе, такому легко кого угодно поставить на колени. И потому Форс когда-то легко поиграл со мной «в рабыню».

– Пусть я тогда не ответила… Но ты ведь знаешь будущее.

«Знаешь, что мы в нем вместе».

– Я знаю его тогда, когда оно определено.

– А оно не определено? Думаешь, я не определилась?

– Сама как думаешь? – Он играл со мной. Он дразнил меня.

– Я…

Хотелось возмутиться, задохнуться от притворной ярости, но Крейден вдруг приблизился, сократил между нами дистанцию совсем, почти коснулся моих губ своими, и остатки возмущения снесло. Он был слишком близко, и он себя не давал. А я изнывала рядом с ним совсем как в первую ночь, желала, чтобы он еще раз уложил меня под себя.

– Пока не скажешь мне «да», будем спать отдельно.

– Не-е-ет!

– У-у-у, – он улыбнулся, притворно втянул воздух, как будто ему наступили на ногу, – любишь ты этот ответ…

– Да нет!

– Определись.

– Да!

– Хочешь со мной спать?

– Да!

И он навалился, распластал меня по кушетке – вспомнилось тут же, как хорошо быть «под ним». Не надо логики, не надо мыслей, я всему научилась, я все поняла, я насквозь прочувствовала, кто здесь мой мужчина, я больше не хочу иначе.

И поцелуй, который случился, был неторопливым, действительно знаковым. Форс не желал «брать», он желал заново чувствовать, изучать, исследовать, он позволял по-новому прочувствовать себя. А после просто лежал сверху, застыв, касался носом моей щеки. Я же жадно, полноценно, до счастливых слез души ощущала «нас». И нет, не случилось никакого секса, но случился удивительный момент нашего проникновения друг в друга на уровне чувств.

– Ты устала, – шепнул Крейден.

Прозвучало не обидно. Меня бы хватило на целую ночь страсти, яви Форс наружу мужскую ауру, но этого намеренно не сделал, слишком хорошо меня чувствовал. И я действительно устала, врать не имело смысла. Меня измотали прошедшие сутки, как голодный год измотал бы бездомного скитальца.

– Сейчас мы пойдем в спальню, и я положу тебя спать.

– А ты…

Я хотела сказать, что, если он будет спать в другом месте, я приду к нему, я отыщу его везде – на крыше, чердаке, в бойлерной. Если он сядет работать в кабинете, спать я буду в соседнем кресле.

– Я буду спать с тобой рядом. Дурочка.

Прозвучало невыразимо тепло. И стало, наконец, спокойно. Мой сон впервые за последнее время будет мирным, потому что рядом тот, кто защитит, кто все решит, кто со всем справится и все исправит.

– Я… – хотелось что-то сказать, что-то очень важное. Может быть, «Я тебя люблю», может, то самое пресловутое «Я хочу быть твоей женой. Я уже твоя жена»…

Крей коснулся моих губ своими, нежно затыкая. После прошептал:

– Молчи. Я все знаю.

И да, муж Девентор – это прекрасно. Хотя и «пипец» никто не отменял.

– Тебя отнести?

Он действительно отнес бы. С его мышцами и силой – легко.

– Я согласна идти сама, – ответила смиренно, как арестант. – Веди.

(Lucky Luke, Emie – Drüg)

Когда я проснулась, Крейдена рядом со мной не было. В столовую вела широкая лестница, я спускалась по ней, прислушиваясь к звукам внизу.

Он находился рядом со столом, на котором стояли две тарелки с готовой яичницей. Успел приготовить нам завтрак, но забыл о нем, потому что теперь разговаривал с невидимым собеседником, чей голос доносился из странного устройства-коробки с динамиком.

– Что со следами убийцы?

– Частоты обнаружены. Ищем объект.

О завтраке и даже о Форсе я забыла тогда, когда уперлась взглядом в экран телевизора – шли утренние новости. И в этих новостях с немо открывающим рот диктором (звук был убран) были мы с Форстоном. Наши фото. Те самые, копии которых я забрала из сумочки Алии – вот где ледяной душ с утра! Убийца-таки слил компромат репортерам, видимо, почувствовал, что зад жжет преследование, попытался подстраховаться. И хорошо, что телевизионщики запиксилизировали наши лица, замазали их квадратиками, но я-то знала, что это мы. И одежда была отлично видна.

Черт! Если к обеду разочарованные недостаточно высокими рейтингами журналисты рассекретят наши лица, начнется настоящее преследование. Скорее всего, уже началось – все из-за кофты с нашивкой «Beya Dortsmun» на рукаве, так неудачно попавшей в кадр. Нашивку эту я любила, даже гордилась ей ввиду уникальности – когда-то давно отец привез мне ее из далекого региона, куда из-за дороговизны не каждый имел возможность добраться.

И кофту эту, конечно, видели многие мои знакомые. Конечно, Итан, возможно, Алия, возможно, покупатели магазина – в общем, кто угодно…

– «Акулы» обезглавлены, – вещал тем временем динамик безразличным голосом, – убраны из поля зрения: Энтони Грат, Том Разовски, Хасс Вудворт, Лейла Кринч…

Мелькнула холодная мысль: «Тот мужик с тяжелой челюстью, прессовавший меня в переулке, случайно, не один из перечисленных?» Вот как это работает: сегодня ты глава организованного сопротивления, завтра кто-то «капнул» на тебя Девентору, а после ты лишь имя в черном динамике, стоящем возле чашки чая. Быстро. Жестко.