— Милиция… — осенило вдруг одну из женщин. — Вмилицию звони, Костян!

— Ага, — промурлыкал тинейджер, но с места так ине сдвинулся.

— Там тебя быстро окоротят, голубчика! Там тебепообломают рога-то! Там тебе так мозги промоют, что не обрадуешься, хулиганье!Звони в милицию, Костька!

— Не советую. — Бычье Сердце широко улыбнулся всейкоммунальной кодле, демонстрируя зубы волкодава. — Я сам милиция. И вотличие от вашего толстозадого участкового цацкаться с вами не буду. Так что есликто рыпнется, будет у меня кровью харкать всю оставшуюся жизнь. Есть желающие?

Желающих не нашлось, и Бычье Сердце приступил к изложениюпрограммных требований.

— Значит, так. Старика Ивана Трофимовича не обижать,выказывать ему почет и уважение. И побольше искренности на харях. Проверятьбуду лично. Стол у окна " сегодняшнего дня тоже принадлежит ем;

Что еще? Ага. От дежурств по коммуналке Иван Трофимовичосвобождается. Собаку его… Как зовут вашу собаку, Иван Трофимович?

— Черчилль… Английский бульдог, — тряся головой,зачастил старик. — Я его потому так и назвал, что английский…

— Так вот, Черчилля встречать пионерским салютом. Ичтобы без глупостей, а то я вас в бараний рог сверну. Вы у меня по этапу вкандалах пойдете. Грешков у вас, как я посмотрю, на десяток статей наберется.Так что сушите сухари, господа хорошие. Все ясно?

На кухне воцарилась гробовая тишина.

— Значит, все, — констатировал БычьеСердце. — Просьба передать вышеизложенное господам Шулькисам, Петровичу иСтепке, чтобы не было вони, что кто-то чего-то не знал. Или не слышал… Кто увас там еще в квартиросъемщиках, Костян?

Прыщи на подбородке тинейджера запылали яркимверноподданническим огнем.

— Еще Яцура, но она второй месяц в больнице… А Гарик несчитается. Гарик сам комнату здесь снимает.

— Молодец, — похвалил смышленого тинейджера БычьеСердце. — Соображаешь.

Костян порозовел и даже шмыгнул носом от полноты чувств.

— Ну, что ж. Инцидент, как говорится, исчерпан. Не смеюбольше задерживать.

Или есть вопросы?

Сбившееся в кучу сатиновое бабье молчало. А вышедший впередделегат со скалкой примирительно пробухтел:

— Вы тово… Могли бы спокойно обо всем сказать, а непогром устраивать. Мы ведь не дети малые, понимаем. А Иван Трофимович пусть неволнуется. Все будет в лучшем виде. Освобождай стол, Татьяна, — обратилсяон к бывшей хозяйке варенья.

— То есть как это — освобождай?! — взвилась та.

— Освобождай, я сказал! — Очевидно, за мужиком втрениках водились дела посерьезнее, чем травля одинокого пенсионера, ииспытывать судьбу он не решился. — Переносите свои вещи, Иван Трофимович…

— А вы как же? — пролепетал обмякший старик.

— Ничего. Как-нибудь устроимся.

В садке с коммунальными пираньями наступило затишье, и БычьеСердце посчитал свою миссию завершенной. Он с чувством пожал руку Пупышеву,по-свойски подмигнул Костяну и направился к выходу.

И только возле самой двери остановился.

— Буду вас навещать, — проникновенным голосомпообещал Бычье Сердце. — Очень уж вы мне понравились.

Кто-то из слабонервных коммунальщиц охнул, а до сих поростававшийся за кадром второй мужик выронил мясорубку.

В сопровождении восхищенного Костяна Бычье Сердцепродефилировал по коридору, дружелюбно раскланиваясь с опоздавшими напредставление обитателями коммуналки. Уже в конце коридора Костян прошмыгнул впереди широко распахнул перед Бычьим Сердцем створку двери.

Майор потрепал услужливого мальца по загривку и напутствовалего грозным: «Следи за порядком!» Вот тут и произошла заминка, а все из-затого, что Бычье Сердце нос к носу столкнулся с молодым человеком, собиравшимсявойти в квартиру номер двадцать четыре.

— Привет, Гарик! — почему-то обрадовалсятинейджер. — А у нас тут такое!..

— Здравствуй, Костя! — бросил молодой человек,пропуская Бычье Сердце. На слова Костяна он не обратил никакого внимания и сразуже скрылся в комнате — крайней от двери.

Ничего выдающегося в молодом человеке не было, но у БычьегоСердца сразу же зачесалось в носу. Так было всегда, стоило только емуобнаружить изъян в стройной картине мира. Изъян мог быть самым невинным, незаметнымчеловеческому глазу; он мог не портить картину, а, наоборот, украшать идополнять ее. Так витражи украшают узкие бойницы нефов, превращая крепость вхрам. И все же изъян оставался изъяном, инородным телом, соринкой в глазу,тополиным пухом в ноздре, вишневой косточкой в горле. Вот и сейчас вишневаякосточка по имени Гарик прилепилась к сиверсовскому кадыку и никуда не желаладвигаться. А все потому, что холеный, начищенный до блеска молодой человекнаотрез отказался стыковаться с оголтелой коммуналкой Пупышева. Квартира наверхнем этаже подошла бы ему больше. Да и в самом Гарике прослеживалось некоесходство с мертвым Валевским; во всяком случае, Рома-балерун мог пройти мимоБычьего Сердца именно так: брезгливо ускорив шаг. Он бы и нос зажал, если бы воспитаниеему позволило. С точно такой же брезгливостью местный чистоплюй Гарикпоздоровался с вертким прыщавым Костяном. И не проявил никакого интереса кволнующей душу склоке на кухне, что противоречило главному закону любойкоммуналки. А Бычье Сердце хорошо знал этот закон: без драк, препирательств,мелких гадостей и крупных стычек по поводу замызганного очка в сортирекоммуналка тотчас же испустит дух. Гикнется, скопытится, преставится, покончитжизнь самоубийством.

Бычье Сердце подождал, пока за Костяном захлопнется дверь, ипрокашлялся.

От одного инородного тела в гортани избавиться удалось (иверно, какое дело Бычьему Сердцу до постояльца левой коммуналки?), затонапомнили о себе другие. А именно — рыжая дельтапланеристка, не очень удачномимикрировавшая под продавщицу ларька.

Пришло, пришло время заняться ею вплотную. Так же как инесостоявшейся звездой Афиной Филипаки. Да и тушка примы-балерины ЛикиКуницыной тоже требовала разделки. Три грации, ничего не скажешь!.. От этихтрех граций у Бычьего Сердца воротило с души, он бы с большим удовольствиемзанялся бы какими-нибудь железобетонными вымогателями или второразряднойперестрелкой в сауне при туберкулезном диспансере. Но выбирать не приходилось,тем более что кто-то из троих должен привести его к убийце. Это майор Сиверезнал наверняка. И это несколько приподняло ему настроение, подпорченноекоммунальной квартирой № 24. Согласившись пойти туда с Пупышевым, Бычье Сердцерассчитывал на полноценную, широкомасштабную, веселую и отчаянную драку,возможно, с применением подручных средств. Вот уж где бы он потешился! Вот ужгде почесал бы заскучавшие кулаки! Но в коммуналке его нагло продинамили, аподобные обломы майор Сивере переносил тяжело. От подобных обломов не спасаладаже дешевая мастурбация на пару с боксерской грушей.