— Знаете, Клавдия Петровна, я, пожалуй, поеду.

— То есть как это? И в дом не зайдешь?

— Мне ведь в Питер возвращаться. Я и так крюк сделаларади Гурия… Как-нибудь в другой раз.

— И не поужинаешь с нами? — Клавдия Петровнавесьма красноречиво помахала тяпкой, которую держала в руках.

— Не получится. — Лена уже отступала к машине.

— А что Гурию передать?

— Привет, — ляпнула Лена первое, что пришло вголову. — Я заеду на днях…

— Когда? — не унималась Клавдия. Когда тебяждать-то?

— Послезавтра. — На то, чтобы, взвизгнувтормозами, сорваться с места, у Лены ушло ровно полторы секунды — абсолютныйрекорд автошколы № 4.

В последующие пять минут Лена побила еще несколько рекордов:ловко обставила «МАЗ», не забыв при этом включить поворотники, прошла набреющем в пятидесяти сантиметрах от не ко времени выползшей на дорогу козы и наровном участке дороги развила скорость в восемьдесят километров. Она перевеладух только тогда, когда кошмар по имени Пеники исчез из зеркала заднего вида.Перевела дух и рассмеялась. Ну и семейка, ничего не скажешь!

Больной на голову сыночек и несчастные родители, не чающие,кому бы сбагрить такую радость. И на работе пошел на повышение, надо же! Неиначе как нейтральный диагноз «вялотекущая шизофрения» сменился наузкопрофильный и многообещающий «истерическое сужение сознания на почве ideefixe»…

Развить психиатрическую тему не удалось: за Лениной спинойгромко чихнули.

— Правда, — машинально сказала Лена.

Чиханье повторилось.

Что за бред, ведь если чихала не она (а она не чихала!), токто может чихать в пустом салоне?! Вцепившись в руль одеревеневшими пальцами иглядя прямо перед собой, Лена мгновенно перебрала в уме все варианты: от группыодичавших террористов и маньяка на пленэре до так и не увиденного ею папашиГурия с вилами и мотыгой. Что ж, в данной конкретной ситуации она предпочла бытеррористов. С ними еще можно поторговаться. Маньяк, а уж тем более папашаГурия — дело другое, от них просто так не отвертишься.

— Кто здесь? — спросила Лена, ногой нащупываямонтировку, которую Гжесь (умница!) возил специально для таких вот экстренныхслучаев.

За спиной было тихо.

— Кто здесь?..

А может, ей просто показалось? После всего того, чтопроизошло с ней за последние несколько дней, и свихнуться немудрено. Ленаоткинулась на сиденье и тихонько засвистела начальные такты увертюры к «Детямкапитана Гранта». Не выпуская, впрочем, из поля зрения монтировки. Когдамажорные «Дети» закончились, наступил черед минорной «Ой, цветет калина».

Затем последовала никогда не удававшаяся ей руладаальпийского йодля.

Не удалась она и сейчас. Зато на заднем сиденье кто-тогромко завозился. Резко (в который раз!) нажав на тормоз, Лена остановиламашину. И уставилась в зеркало заднего вида. Черт возьми! На нее в упорсмотрели два глаза: опушенные короткими прямыми ресницами, светло-карие в рыжуюкрапинку. Точно такие же глаза были у нее самой. Еще совсем недавно, допроклятой благословенной пятницы. До того, как она променяла их на мертвогоРомана Валевского.

* * *

…В последнее время Бычьему Сердцу не везло с понятыми.

Непруха началась сразу же после незабвенного коитуса вчуланчике квартиры с двойным убийством. Бог, науськиваемый сворой целомудренныхапостолов, больше не посылал Бычьему Сердцу грешниц детородного возраста. Насмену им пришли козлоногие сатиры с полинявшей татуировкой «За Ленина, заСталина!» на груди.

Не стала исключением и обитель покойного Ромы-балеруна.Здесь майора Сиверса поджидали два чахлых старикана и один (но довольнонеприятный) сюрприз: квартира Валевского оказалась незапертой. Дверь невскрывали, ее отперли ключом, но закрыть почему-то позабыли. Возможно, это былсам Валевский. Возможно, кто-то другой, что в свете убийства хозяинаприобретало ярко выраженный оттенок взлома. От идеи взлома, впрочем, пришлосьсразу же отказаться. Из квартиры не было унесено ничего: ни дорогая бытоваятехника, ни дорогие вещи, которыми был набит шкаф покойного Валевского.Фотоаппарат «Nikon» и цифровая видеокамера «Sony» тоже оказались нетронутыми, авместе они потянули бы на приличную сумму в несколько тысяч долларов. Ещенесколько тысяч были найдены на одной из полок в шкафу — вместе с россыпьюкредиток, двумя серебряными браслетами, перстнем и цепочкой скулоном-монограммой. Затейливое монограммное «АК» моментально воскресило впамяти Бычьего Сердца образ стервозной балеринки Лики Куницыной. Образ засиялеще нестерпимее, стоило только майору прослушать автоответчик. В недоеномвымени автоответчика оказалось ровно двадцать одно сообщение. Пятнадцать из нихне представляли никакого интереса для следствия. Это были деловые звонки,настойчивые напоминания о встречах, смиренные просьбы об интервью,легкомысленные приглашения на фуршеты, банкеты и пати. Сюда же затесалиськазенные требования сдать книги в библиотеку и взять белье из прачечной. Состальными шестью сообщениями дело обстояло сложнее. Два из них были изложенысатанинским английским, еще одно — тонкоголосым тявкающим китайским. Ононачиналось дурацким «Мосимоси» и заканчивалось не менее дурацким «Огата нокурой суцукэсу дэс». Три других телефонных послания принадлежали одному и томуже человеку, а именно — Лике Куницыной. Этот голос Бычье Сердце мог узнать изтысячи голосов. Как оказалось, за то недолгое время, что они виделись,балеринка успела отпечататься в известняке сиверсовского сердца ископаемымтрилобитом. Довольно агрессивным трилобитом, если исходить из последней тирады.Бычье Сердце прослушал ее четырежды, и с каждым разом тирада нравилась ему всебольше. "Ты перезвонишь, как же, — верещала балеринка. — Ты ужедва дня перезваниваешь. Если твоя маленькая сучка сейчас под тобой, пусть тожепослушает, ей полезно. У вас ничего не выйдет с Сильвией, и не надейся. Сильвия— моя.

Четверг я проглотила, но дольше терпеть эту сучку ненамерена. Ты и так сделал из меня посмешище. Но ты кое о чем забыл, а я помню.Я молчала, потому что между нами существовало джентльменское соглашение. Но недумай, что я буду придерживаться его из-за твоей дряни-протеже. Пораскиньсвоими поехавшими мозгами, у тебя осталось не так много времени. Можешь считатьэто ультиматумом, скотина!"

Вопли Лики Куницыной выводили Бычье Сердце на такойоперативный простор, что просто дух захватывало. И в этом просторе существовалосразу несколько воздушных коридоров. Во-первых, сам Роман Валевский, имеющий задушой какую-то не совсем приятную тайну. Именно этой тайной и шантажировала егобывшая жена.

Во-вторых, дрянь-протеже, которая прямо из-под носа уволоклау Куницыной роль.

Имя дряни благодаря стараниям Лу Мартина тоже было известноБычьему Сердцу: некая Афина Филипаки. И в-третьих, автор ультиматума АнжеликаКуницына.