Трусики, в крайнем случае бюстгальтер — еще куда ни шло, ноносок!.. И почему второй «адидас» оказался брошенным в предбаннике? Оплошность,непростительная для криминального визита. Да еще помноженная на бутылку из-подгрузинского вина!..

— Как вы сказали, Иван Трофимович?

Рыжая и стриженая?

— Коротко стриженная, — уточнил Пупышев. —Почти как ты, сынок. Только еще короче. И два пейса по бокам.

— Каких пейса?

— Обыкновенных, длинных. Как у раввина.

Не далее как вчера вечером Бычье Сердце имел беседу с однойрыжей стильной дамочкой. И дамочка эта активно ему не понравилась. Нафотографии с покойным реагировала неадекватно и вообще вела себя слишкомподозрительно для случайной свидетельницы. А две длинные, узкие, как листьяириса, пряди дамочки и сейчас стояли у майора перед глазами. Сходства с пейсамив них было немного, но капитану в отставке простительно не разбираться вмодельных женских стрижках.

— Я, как вышел, сразу же к цирку направился, где этотпарень.., хозяин.., свой автомобиль ставит. Может, думаю, приехал вечером. Илиночью, вместе с девчонкой.

Но машины не было. А девчонка — была.

Вот я и думаю, что она могла там делать в отсутствиехозяина? Может, воровка?

— Почему вы так решили?

— А зачем тогда бежать сломя голову?

Зачем, я вас спрашиваю? Она из квартиры как пробкавыскочила, как будто за ней гнался кто…

Бычье Сердце засопел. Он почти не сомневался, чтопарфюмерная мамзель и ночная гостья Валевского — одно и то же лицо.

Точнее, морда. Рыжая наглая морда. Но если Куницына вошла впреступный сговор с продавщицей, польстившись на ее дельтапланеристскоепрошлое, то она поставила явно не на ту лошадь. Дамочка оказалась на редкостьвпечатлительной и могла бы запросто разрушить самую хитроумную комбинацию. Аесли Куницына в преступный сговор с продавщицей не входила и продавщицадействовала на свой страх и риск?

То есть была самостоятельной фигурой?

Или, в худшем случае, пешкой в руках кого-то другого. Тогдав игре могут быть задействованы не два участника, а больше, как в старинныхиндийских шахматах. Эта мысль заставила Бычье Сердце инстинктивно прикрытьрукой пах: побочных версий он боялся ничуть не меньше, чем удара в драгоценнуюмошонку. Побочные версии он ненавидел. Так же, как и новых фигурантов,всплывающих, подобно утопленникам, в самых непредсказуемых местах.

— Ну что ж, Иван Трофимович, вы нам оченьпомогли, — ловко скроил дежурную фразу Бычье Сердце. — Будемразбираться.

— А со мной что? Пособишь старику, сынок?,.

При всех своих недостатках Бычье Сердце был человеком словаи потому после окончания следственных действий в квартире номер двадцать семьпереместился в квартиру номер двадцать четыре. Двадцать четвертая квартираоказалась самой рядовой коммуналкой — склочной, визгливой и жаждущей крови. Онанапомнила Бычьему Сердцу детство — с точно таким же осиным гнездом на проспектеГаза. Втянув ноздрями спертый воздух коммуналки, Бычье Сердце сразу оживился:он знал толк в разорении осиных гнезд.

— Кухня прямо по коридору? — отрывисто спросил ону замшелого отставника.

Старик кивнул головой и посмотрел на майора с одобрением.

Бычье Сердце двинулся в указанную сторону, сметая все насвоем пути. Первой жертвой пал низенький антикварный столик с таким жеантикварным телефоном, За телефоном последовала пара вешалок, детскийтрехколесный велосипед, не ко времени выставленный за дверь, детские жесалазки, лыжи «Alpina», гора картонных коробок, три пластмассовых тазика и одинэмалированный. Ровно через тридцать секунд тайфун с нежным именем Бычье Сердцедокатился до береговой полосы кухни.

Три газовые плиты и семь столиков с грязной и чистой посудойпритихли в ожидании ударной волны. Наметанным глазом старого коммунальщикаБычье Сердце осмотрел кухню и ткнул пальцем в тумбу, зажатую между черным ходоми батареей.

Черный ход был заставлен ведрами и швабрами, а на батареесушились отвратительного вида половые тряпки.

— Ваш стол? — зычным голосом спросил он уПупышева.

— Мой, — подтвердил старик.

— Очень хорошо. Приступим.

Для начала Бычье Сердце снес пару прибрежных веревок сбельишком, затем наступил черед посуды, чистой и грязной. Она полетела на пол содинаковым, радующим сердце звоном. Покончив с посудой, Бычье Сердце перешел кплитам. На конфорках побулькивали борщ красный, борщ зеленый, щи с квашенойкапустой и большой таз с вареньем. Бычье Сердце окунул в таз указательный палеци быстро облизал его.

— Сливовое, — заметил он. — А сахарупереложили.

После этой сакраментальной фразы таз разделил участь посуды,загадив крашенные суровой охрой стены густым сиропом.

Через секунду к сиропу присоединились мелко нарубленнаясвекла, щавель и квашеная капуста. А Бычье Сердце пододвинул к себе колченогийтабурет и уселся на него. Прямо посередине выпотрошенной кухни.

— Будем ждать, — глядя в пространство, сказал он.

Ждать пришлось недолго. В коридоре послышались крики иугрожающее потрескивание; осиный рой приближался, обрастая по ходу все новыми иновыми перепончатокрылыми. Наконец в дверном проеме показался передовой отрядшершней: два мосластых мужика в майках и трениках, три бабенки в домашнемсатине и один тинейджер с порочной физиономией начинающего вуайериста. Кухонныйразгром поверг присутствующих в ступор. Лишь тинейджер сохранил присутствиедуха и даже позволил себе хихикнуть.

— Все собрались? — добродушно поинтересовалсяБычье Сердце. — Проходите, не стесняйтесь, места хватит.

Голос майора, исполненный ласковой угрозы, вернулприсутствующих к реальности.

— Это что же такое?! — выдавила из себя перваябабенка. — Это что же… Это…

Это что же ты, гад, сделал?! Погром среди бела дня!..

— Варенье, — просипела вторая. — О,господи!!! Ах ты, паскуда!!!

— Мужчины, — воззвала третья. — Мужчины,сделайте же что-нибудь!!! Так и будете смотреть на это безобразие?!

— Зови Шулькисов и Петровича, Костян, — обратилсяодин из мужиков к тинейджеру. — И Степку прихвати, он вроде дома…

— Ага, — промурлыкал тинейджер, но с места так ине сдвинулся.

Оба мужика синхронно подтянули треники и сделали шаг внаправлении Бычьего Сердца. При этом в руках первого невесть как оказаласьскалка, а в руках второго — корпус от мясорубки.

— Не советую. — Бычье Сердце аккуратно сжалпудовые кулаки и аккуратно водрузил их на колени. На коленях они явно непомещались.

Мягкие увещевания майора вкупе с кулаками, сломанным носом исвирепой физиономией возымели действие: мужики остановились в нерешительности,посчитав, что сил для лобовой атаки явно недостаточно. Ситуация выгляделапатовой, во всяком случае, до прибытия Петровича, Степки и неведомых БычьемуСердцу Шулькисов.