– Но ты же не специально!

– Это сейчас ты так говоришь! – воскликнулаВасилина Сергеевна, опустив руки и глядя на внучку повлажневшимиглазами. – А тогда тебе было всего девятнадцать! Ты бы не простила меня, язнаю. Я чувствовала это…

– Но из-за тебя я думала, что насылаю проклятие наголовы своих женихов! – закричала Настя. – Я так страдала!

– Это была защитная реакция, правда, ВасилинаСергеевна? Она боялась, – объяснил Стас Анастасии, – подозрений,доследования, всевозможных догадок. И придумала хороший ход – сделать из мухислона, напомнить о фамильном проклятии, которое, как вы понимаете, нельзяосудить за непреднамеренное убийство.

– Это был несчастный случай, – вступилась заВасилину Сергеевну старшая сестра. – Разве вы не понимаете?

– Но бабушка, как же так? Вы поддерживали этозаблуждение так долго… Постоянно говорили об этом. Почему?!

– Потому, что ужас от содеянного не ослабевает сгодами, – сказал Стас.

– Я боялась все время, – подтвердила ВасилинаСергеевна.

– Но ты же меня любишь! Как ты могла допустить, чтобы ястолько лет страдала?

– Когда второй твой жених исчез, тут я и подумала: этобожий промысел, – пояснила старуха, глаза которой уже высохли. Она явно несобиралась рыдать и падать ниц, чтобы вымолить прощение. – А когда третийбогу душу отдал, я поняла, что это не я сама поехала в ту ночь к Юре на дачу, аменя проклятие повело.

– Так ты веришь в проклятие или нет? – враздражении спросила Анастасия. – В голове не укладывается! Юра погиб утебя на глазах, я чуть с ума не сошла, а ты…

– Тебе стало бы еще хуже, узнай ты тогда правду.

Стас некоторое время не вмешивался в их разговор, но теперьснова подал голос, обращаясь непосредственно к Пучкову и Таганову, сидевшим надиване:

– Итак, Торопцева мы вычеркиваем. Остаются Локтев иСамсонов.

– Это уже совсем другое дело, – сказалПучков. – Возвращаемся в агентство и начинаем все сначала.

– А что будет со мной? – глухо проговорилаВасилина Сергеевна.

– А что с вами может быть? – спросил Стас. –Молитесь, просите прощения. Думаю, Анастасия не станет держать на вас зла. Вконце концов, это действительно несчастный случай.

Настя подошла к Стасу и, схватив его за рукав, тихо, нонастойчиво зашептала:

– Возьми меня с собой, пожалуйста! Я не хочу сейчасвыяснять отношения с бабушками. Я должна сначала все обдумать. У меня в головетакая неразбериха… Пожалуйста, Стас! Потом мы можем поехать ночевать ко мнедомой, ты будешь сам меня охранять…

Настя крепко держала его за рукав и не отпускала. В ееглазах застыла мольба. Стас колебался.

– Если ей не хочется оставаться, поедем всевместе, – пришел на выручку Пучков, который, кажется, лучше всех понималситуацию.

Настя мигом собралась.

– Ты не останешься? – жалобным голосом проговорилаВасилина Сергеевна, из-за плеча которой выглядывала испуганная старшая сестра.

– Я приеду позже. Когда все закончится.

– А они будут хорошо тебя охранять?

– Клянусь, – пробормотал Стас и легонько похлопалВасилину Сергеевну по плечу. – У меня нет к вам ничего личного. Просто янемного разозлился из-за Анастасии.

– Понимаю… – кивнула Василина Сергеевна, когда завсей честной компаний захлопнулась дверь, а она по-прежнему стояла в коридоре.

Настя устроилась рядом со Стасом на заднем сиденье. Ейхотелось прислониться к его плечу, чтобы почувствовать тепло его тела, но онане рискнула. Спустя какое-то время Стас сам взял ее за руку. В офисе он отвелее в свой кабинет, усадил в кресло и поцеловал в макушку, как маленькуюдевочку.

– Посидишь одна? Не станешь терзать себя понапрасну?

Она покачала головой:

– Не стану.

– Все еще тоскуешь по нему?

– Ты имеешь в виду Юру? Не знаю… Я чувствовала себявиноватой и сейчас никак не могу привыкнуть…

Стас возвратился к Пучкову и Таганову – они уже обсуждалисерию убийств, исключив из цепочки Торопцева.

– Кстати, Стас, – внезапно вспомнил шеф, –Вероника Матвеевна рассказала мне о мальчике-инвалиде, которого ты обнаружил.Он якобы сидел у окна и видел какое-то страшное преступление. Что за мальчик?

– Подождите, – сказал Таганов. – А где у насВероника Матвеевна?

* * *

Вероника Матвеевна глядела на Валерия Фокина немигающимвзглядом, так что у того не было шансов увильнуть от ответа.

– Говорите правду. – Она игнорировала все попыткинесчастного обратить их разговор в шутку.

– Вероника, давай снова станем друзьями.

Вероника Матвеевна осталась холодна; она чувствовала себяоскорбленной и горела желанием хоть как-нибудь наказать наглеца. Правда, вголову ей ничего не приходило, поэтому она просто сложила на груди руки,надеясь, что ее поза и выражение лица сами по себе достаточно выразительны,чтобы заставить негодяя устыдиться.

– Вы говорили, – в конце концов не выдержалаона, – что никогда особо не интересовались историей своего предка и незнали, что Анастасия – правнучка той самой Анны Ивлевой, портрет которой виситу вас за спиной.

Фокин не отпирался, но и не посыпал голову пеплом.

– Можешь меня линчевать за вранье, но хотя бы говоримне «ты». «Выканье» напрягает мои уши, которые ты недавно так нежно обводилапальчиком. – Вероника Матвеевна вспыхнула. – Глупо теперь делать вид,что мы едва знакомы.

– Мы не едва знакомы, мы в ссоре! – Она раздуланоздри.

– Не понимаю, чего же ты все-таки добиваешься? Я ужестоял на коленях…

Фокин и впрямь падал ниц перед ее стулом. Но, несмотря напокаянную позу, глаза у него оставались дерзкими, и Вероника Матвеевна неотступила.

– Говорите правду, – снова сказала она.

– Вижу, ты не отстанешь, – вздохнул Фокин, и егомучительница тут же насторожилась.

Он караулил ее возле дома с раннего утра. Вероника Матвеевнаувидела его из кухонного окна, когда раздвигала занавески. Он стоял, небрежнооблокотившись о капот своей машины, и глядел вверх. Мгновенно стушевавшись, онаотпрянула, потом подкралась к окну сбоку и выглянула снова, но так, чтобы ее небыло заметно. Немного полюбовалась на мужчину внизу, прижала руки к груди ипошла в комнату. Проходя мимо зеркала в коридоре, увидела свое отражение,украшенное дурацкой улыбкой, тут же устыдилась и хотела нарисовать на лицесуровость, но улыбка не сдавалась. Ей было чертовски приятно, что такоймужчина, как Фокин – красивый, состоявшийся, – настолько заинтересован вней, что приехал сюда и страдает под окнами. Она тщательно оделась, привела впорядок лицо и только после этого вышла из подъезда, делая вид, что ей всенипочем. Позволила уговорить себя сесть в машину, затем – поехать к страдающемуФокину домой, чтобы во всем как следует разобраться. Так что в настоящий моментразборка была в самом разгаре.