больше всего каштанов: из 2 700 000 гектолитров каштанов, потребляемых во Франции, на эти пять департаментов приходится 1 436 000 гектолитров»992. Этот же показатель упоминает и Бальзак, квалифицируя действия Бенасси, своего «сельского врача», который предпринимает попытку с помощью полного пересмотра рациона питания изменить жизнь в своей деревушке, месте диком и изолированном: вместо «картофеля и молочных продуктов»993 чаще есть белое и красное мясо, что гарантирует поступление белка и вернет организму выносливость: «Я исцелял крестьян от болезней, которые так легко поддаются исцелению; в самом деле, все сводилось к тому, чтобы вернуть им силы, дав питательную пищу»994, 995. Наконец, о том же самом говорит Джон Синклер, давая советы английским аграриям: считается, что энергетическая ценность овса выше, чем у соломы, поэтому именно им предпочтительнее кормить рабочих лошадей; «если лошадей дважды в день так кормить, они не только будут в состоянии вспахать три четверти акра [30 соток] в день, но, как правило, остаются здоровыми и полными сил к началу посевных работ»996.

В 1850‐х субъективность и недоверие пока берут верх над ученым взглядом на проблему. Упертость побеждает верификацию, уверенность – эксперименты. В частности, мясо, «пластичный продукт», а не «горючий», по терминологии Либиха, безраздельно присутствует во всех предлагаемых диетах. Оно привлекает внимание, оно близко человеческой плоти, благотворно действует на мускулатуру, участвует в кроветворении, при этом его конкретная роль не доказана. Именно его упоминает Пьер-Оноре Берар в своем «Докладе о режиме питания в лицеях Парижа» (Rapport sur le régime alimentaire des lycées de Paris) в 1852 году и даже приводит точные цифры:

Для старших классов – 65 граммов на человека в каждом приеме пищи;

для средних классов – 55 граммов;

для младших классов – 45 граммов997.

Мясо фигурирует и в «Инструкции совета по здоровью в армии» (Instruction du conseil de santé des armées) от 5 марта 1850 года – оно должно «занять главное место в питании солдата»998. Мясу в середине века посвящаются хвалебные тексты о «пищевой гигиене»: «Оно интенсивно восстанавливает силы и при этом довольно легко переваривается организмом»999.

Вопрос, впрочем, в XIX веке был изучен недостаточно, что мешало улучшению ситуации, однако не умаляло значения возникшей в то время обеспокоенности: внимание обращалось на дыхание и питание, на развитие мускулатуры и движения; таким образом, сопротивление усталости изменилось, стало предметом изучения и прогнозов.

Определение «конституции»

Возникает проблема определения критериев неутомимости, возможной стойкости – проблема разделения на сильных и слабых, устойчивых к усталости и не выдерживающих ее. Классические способы в данном случае не помогают. Такие методы, как придирчивый осмотр телосложения в целом, внимание к «цвету лица», к «живости взгляда и блеску глаз»1000 и даже ощупывание, как ощупывали каторжников во времена Франциска I, потеряли актуальность. Физиология и энергетика усложнили измерения. Функции организма стали глубже. Видение проблемы изменилось благодаря изучению дыхания, питания и работы мышц с точки зрения химии. В XIX веке появилось и закрепилось понятие «конституция», вбиравшее в себя разнообразные скрытые качества, мобилизующее более личные и запутанные данные. Медицинские словари 1820–1830‐х годов настаивали на этом термине, обозначая им «организацию каждого отдельно взятого индивида»1001. Примерно в 1840 году гигиенисты дают конституции наиболее проработанное определение, ссылаясь «на уровень физической силы, на большее или меньшее совершенство, с которым выполняются различные действия, на степень сопротивляемости болезням, на уровень витальности и, следовательно, на продолжительность жизни»1002. Потенциал каждого обретает системность и в то же время своеобразие. Определение отныне становится комплексным, внешние проявления теперь не так очевидны: «Здоровье атлетически сложенных людей совсем не обязательно оказывается стабильно крепким»1003. Мускулистый вид может вводить в заблуждение. «Уровень витальности»1004 нельзя определить сразу.

Остаются приборы, изобретенные в начале века: динамометр, спирометр, а также химия дыхания и химия крови; появилась новая наука – гематология, предлагающая индикаторы сопротивляемости организма или его слабости: «Известно, что силу или слабость конституции (телосложения) показывает повышение или понижение количества кровяных телец»1005. Эти приборы используются в научных лабораториях, применение их в повседневной жизни ограничено. Отсюда – поиск критериев, которые можно использовать в условиях реальной жизни, но которые в то же время отвечают новым представлениям о теле, основанным на его продуктивности, энергии и мощности обмена веществ.

Это показывает оценка здоровья военных, ставшая более систематической благодаря регулярным проверкам и продлению срока призыва в первые десятилетия XIX века. Здесь также используется слово «конституция» с эпитетами «плохая», «хилая», «слабая», «сильная», при этом обращается внимание «на отсутствие пороков развития конечностей, на плотные и хорошо прорисованные мускулы умеренного объема без излишней выпуклости»1006. Как бы там ни было, это взгляд, имеющий строго определенную направленность, выхватывающий в первую очередь то, что гарантировало бы «гармоничность» функций, в частности грудь колесом, которая должна быть «квадратной, широкой и расширяющейся с легкостью»1007. Царит убежденность в том, что главное – это дыхание, его темп, движения, свобода становятся первейшим критерием при оценивании конституции. Об этом говорится в докладе о «призывном контингенте 1840 года», адресованном префекту департамента Нор: «Будучи убежденным в том, что общая конституция должна быть тщательно изучена, я счел, что при приеме решений объем грудной клетки и качество питания важнее, нежели незначительные искривления»1008. В рекомендациях по осмотру призывников то и дело встречаются выражения «плохая конституция», «слабая комплекция», «плохая грудь», «искривление позвоночника», «сутулость», «крайняя худоба», «крайне слабый торс» со всеми предполагаемыми энергетическими последствиями; это составляет около трети причин освобождения от воинской повинности (1188 из 3851 в департаменте Нор в 1841 году1009), и все эти причины не дают возможности противостоять «тяготам войны»1010. Значение внешности при приеме решения снова возрастает, но полностью переосмысляется.

Это проникает в повседневную жизнь. Силуэты оцениваются по-новому. Линии, осанка меняются. Главная роль здесь принадлежит легким. Это можно видеть на примере тяжелой работы мусорщиков, связанной с плохими запахами; мусорщикам помогает «широкая грудь» – признак «силача»1011, или жителей гор, которые ходят вверх и вниз по склонам в условиях разреженного воздуха с малым количеством кислорода; их спасает чрезвычайно объемная, выгнутая грудь, размеры которой больше обыкновенного1012.

В романтическую эпоху такие формы в моде. Яркий жилет, выставляемый напоказ, ставший «главной деталью»1013 мужского костюма, подчеркивает грудь и ее «усиленный» профиль и даже «удостоверяет личность» хозяина: «Покажите мне жилет, и я скажу,