«Kак у всех пьяниц чувствуется необходимость опохмелиться,так и у курильщика опиума является необходимость нового возбуждения нервов припомощи курения опиума. Он снова разжигает свою трубку – и так без конца, какстраждущий запоем алкоголик. В конце концов им овладевает или сумасшедший, какв белой горячке, бред, делающий его настолько опасным, что, например, наострове Ява голландские власти должны были издать указ: умерщвлять такого родаопасных для общества курильщиков, – или же его поражает паралич или иныестрашные результаты. А между тем как красиво, как очаровательно выглядитцветущее поле этого яда, особенно в Китае! Я не мог оторвать глаз от моряцветов, ярких, как огненные точки, нежно-розовых, бледно-лиловых, нежно-белых.Никогда я не видал такого разнообразия оттенков в цветах мака, и никогда у насэти цветы не бывают так велики и пышны. Я смотрел, и мне казалось, что каждыйцветок дышит, живет, смеется. Набежал горячий ветерок, цветы заволновались ивыпрямились опять…

И когда я, очарованный этим зрелищем, продолжал смотреть наэто прелестное поле, вдруг представилось мне другое зрелище – непригляднойобстановки китайской народной курильни с широкими лавками и бедно одетыми, чутьли не в рубищах лежащими на них людьми. Но на их лицах выражалось такоеблаженство, такое наслаждение, что я не знал, проклинать эти прекрасные цветыили, быть может, примириться с ними…»

Марина выронила прочитанный листок и взялась за последний,как вдруг… дверь начала отворяться.

Девушка похолодела… К счастью, переходя от листка к листку,она оказалась как раз у той самой щели меж двух гобеленов, через которуюпробралась сюда. На одном гобелене был изображен закованный в латы рыцарь,который, сидя на коне, скакал по лесу, на другом – прекрасная дама, ожидающаяего под сенью дерев. Марина бросилась между влюбленными, разлучив их, в томгновение, как в комнату кто-то вошел. Но кто?

Развернувшись, она приникла к щелочке. Мелькнула мысль, чтоподслушивание и подглядывание входит у нее в привычку, однако это не остановилоМарину. О, да это Сименс ее так напугал!

Главный охотник на ведьм вошел с подносом, нагруженнымяствами и бутылками. Конечно, время ужина! У Марины засосало под ложечкой:аппетит у нее никогда ни от чего не пропадал, а после пробежек туда-сюда полестницам и подземельям еще и усилился. Но теперь неизвестно, сколько ейпридется простоять здесь, в темной щели потайного перехода.

Макбет, теревший лапкой мордочку («Кошка моется – либогостей, либо снег, либо дождь намывает», – безотчетно вспомнилось Марине),оторвался от своего занятия и поглядел на нее задумчиво. Может быть, он решил,что Марина приглашает его снова прогуляться по темным коридорам? Боже сохрани!

– О нет!

Возглас Сименса заставил ее подскочить. Не глядя брякнувподнос на край стола, так что по полу запрыгали яблоки, он подскочил кбессильно распростертому на диване Джасперу и вырвал из его приоткрытого ртачубук трубки:

– Нет, мистер Джаспер, нет! Вы же обещали!

Больной с усилием приоткрыл глаза, и Марина с трудомразобрала его булькающий, задыхающийся шепот:

– Ничего, Сименс… ничего. Это была только одна затяжка…просто на память о прошлом!

Сименс смахнул с резного столика причудливый кувшин, откоторого тянулась трубка:

– О, будь я проклят, старый дурак! Я же поверил… поверилвам! Зачем, ну зачем я все оставил здесь?! Знал же, что вам не хватит выдержки,что вы не стерпите и снова вдохнете этой отравы! Но вы казались таким слабым,таким изможденным. Я подумал: у мистера Джаспера не хватит сил. Он не сможетдотянуться…

– Я и не смог… – слабым эхом отозвался Джаспер. – Ногосподь послал ангела, и тот протянул мне руку помощи.

– Ангела?! – загремел Сименс, воздевая длань кпотолку. – Господь? Да это сатана послал своего подручного и вновьприохотил вас к проклятущей отраве!

– Может быть, – умирающим голосом хихикнулДжаспер. – Oчень может быть! Значит, это был дьяволенок, маленький лживыйдьяволенок, который снует по дому, морочит всем голову, не подозревая, что явижу его… ее насквозь!

– Я знаю, кто это был! – Лицо Сименса побелело. –Дьяволенок? Нет! Ведьма – никак не назовешь ее иначе! И она где-то здесь, онане успела уйти далеко!

С этими словами он ринулся за дверь, и, как только раздалсяее хлопок, Марина, вырвавшись из спасительной щели, вихрем пролетела черезкомнату. Макбет, словно его ткнули шилом, подскочил на добрую сажень в высоту ипомчался за ней, чудом не застряв в захлопнувшейся двери. Марина даже взглядане бросила на Джаспера. Сам умолял: «Спаси, спаси…», а потом назвал дьявольскимотродьем, которое всем морочит голову и которого он…

О господи! Сименс возвращается! Сейчас увидит, спросит,откуда взялась. Неоткуда ей тут взяться, разве что из-под земли, то естькаменных плит, – или из комнаты Джаспера. Этот охотник за ведьмами сразувсе поймет. Ну нет, этому под горячую руку лучше не попадаться.

Марина метнулась вправо-влево… в последний миг перед тем,как из-за поворота появился разъяренный камердинер, увидела прямо перед собойдверь – и влетела в нее.

* * *

На ногах она удержалась только святым божьим промыслом,потому что Макбет – этот волшебный клубок из сказки – бежал с ней нога в ногу(лапа в лапу?!), причем еще и прятался под юбками, так что Марине, наступившейна кружевную оборку, почудилось, что это ее собственная нижняя юбка вдругиздала пронзительный визг.

От страха света белого невзвидев, она приостановилась,хватаясь за стену, и не поверила ушам, услышав не трубный, обличающий гласСименса, а негромкий смех и ласковое:

– Дорогая Марион! Я счастлива видеть вас. Как мило с вашейстороны навестить бедную болящую!

Марина со страхом открыла глаза и недоверчиво уставилась намолодую женщину, сидящую в кресле у окна. Это была Джессика! Марина заставиласебя встряхнуться (так кошка стряхивает с шерстки снег, забежав в тепло) и,сбросив все страхи, беспокойства, заботы, принять участливый вид и сказать,словно ничуть не удивилась, внезапно увидев ее, а только о том и мечтала:

– Я беспокоилась о вас. Что случилось ночью?

– Да, пустяки, – отмахнулась Джессика. – Устала, апотом, настроение у меня не самое лучшее, вы же понимаете. Вот и одолело всеразом. Право, Десмонду не стоило поднимать такого шума. Но он очень заботлив,наш дорогой Десмонд. Он совсем потерял голову, глядя, как доктор пускает мнекровь…

– Больно? – содрогнулась Марина.