– Хорошо, – кивнула Нора, – вы хотите узнать, так ли это?Дело не займет много времени, есть специалисты, которые, применив определенныеметодики, не спрашивайте какие, не знаю, совершенно точно скажут вам:запечатлена ли на этих снимках одна и та же личность. Могу порекомендоватьчеловека, который охотно поможет вам, естественно, за деньги. Но лично мнеданная ситуация совершенно неинтересна. Ну обманул вас по каким-то причинаммуж, инсценировал самоубийство, или, может, кто-то его спас, не знаю, тольконичего необычного тут нет. Вас же предупредили, что я берусь за неординарныедела, за эксклюзивные, наиболее загадочные случаи. Вашу проблему можно решитьмгновенно, и потом, зачем вам Виктор? Он долгое время не давал о себе знать, ниразу не позвонил, не пришел, следовательно, глупо рассчитывать на возобновлениеотношений. Кстати, вы замужем?

– Нет и не собираюсь, – сухо проронила Лера, – Виктор хочетубить меня. Байкер и прочие несчастные случаи были инсценированы им.

Нора сложила вместе газету и снимки, сунула их в ящик столаи с легким раздражением сказала:

– Дорогая моя, ну с какой стати Виктору охотиться за вами?Он и думать забыл о первой жене.

Лера сгорбилась в кресле.

– Вы сейчас совершенно случайно коснулись самого острогомомента, – объяснила она, – мы не разводились с Виктором, он же покончил ссобой.

– Хорошо, – кивнула Нора, – пусть так, какая разница?

– Большая, – вздохнула Лера, – в то время, когда мы былизнакомы, Виктор страстно мечтал о богатстве, причем ему хотелось получить егопросто так, даром, без всяких усилий. Пойдем с ним в кино, а там геройнаследство получает. Витю прямо перекашивало, идет потом и вздыхает: «Да уж,везет дуракам! А у меня ни одного богатого родственника!» И так постоянно.

– Ну и что? – дернула плечом Нора.

– А то! – воскликнула Лера. – Он небось каким был, таким иостался, а я разбогатела, обо мне писали газеты, «Артемон» многократнопоказывали по телику, я рассказывала о салоне, собаках. Понимаете, лицо ВалерииЕрмиловой стало приметным, а я, между прочим, тоже не слишком изменилась.

– Замечательно выглядите, – подтвердил я, – на свадебномфото кажетесь даже старше, чем сейчас!

– Просто перед походом в загс я сделала отвратительнуюприческу, – вяло улыбнулась Лера.

Нора бросила на меня сердитый взгляд, стало понятно, чтотолько присутствие клиентки спасло несчастного Ивана Павловича от жестокойрасправы.

– Ну и при чем тут ваша слава? – резко спросила хозяйка.

– Виктор всегда мечтал получить деньги просто так, –протянула Лера, – небось увидел где-нибудь меня, успешную, богатую, и понял:вот он, уникальный шанс! Надо убить Валерочку и предъявить свои права на наследство.У меня родственников никаких. Мама умерла, детей и мужа не имею, живу одна.Никто и оспаривать имущественные претензии не станет!

Нора поморгала, покашляла, а потом заявила:

– Глупости!

– Вовсе нет, – стояла на своем клиентка, – брак-то неаннулирован, следовательно, Виктор до сих пор мой муж!

– Ерунда! Его же признали мертвым.

– Не знаю.

– Как это? Свидетельство о смерти вы получали?

– Нет.

– Почему?

– Всеми формальностями занималась свекровь, – пояснила Лера,– она моей матери заявила: «Имейте в виду, Валерия тут ни при чем. Жена!Смешно! Браку всего неделя! Она погубила моего сына». Мне было плохо, я лежалав больнице, лишь через год в себя пришла. До сих пор я не знаю, что сдокументами.

– Вот глупость! – Нора стукнула кулаком по столу. – Болееидиотское поведение и представить трудно. А если бы вам еще раз замуж выйтизахотелось?

Лицо Леры слегка порозовело.

– Так ведь этого не случилось! Впрочем, не знаю, какпоступила бы в подобном случае. Свекровь-то тоже умерла.

– Больше всего на свете меня раздражает глупость, – рявкнулаНора, – терпеть не могу людей без мозгов!

Щеки Валерии вспыхнули огнем.

– Надеюсь, вы не обо мне сейчас говорите!

– Что вы, – начал было я, но Нора словно с цепи сорвалась.

Я молча слушал ее обличительную речь. Иногда моя хозяйкаслетает с катушек. По какой причине у нее начинается приступ злобы, для меня,не один год живущего около Элеоноры, остается тайной. Порой кое-кто из людейдоводит ее до настоящего исступления. Справедливости ради следует отметить, чтов отличие от моей маменьки Николетты, которая по десять раз на дню принимаетсявизжать и сучить ногами, у Элеоноры такие припадки случаются раз в два года, ато и реже. И потом, Николетта, грубо оборав вас, никогда не испытывает никакихугрызений совести, для маменьки крик – физиологическая потребность. Людямнеобходимо пить, есть, ходить в туалет, а Николетте надо проораться, она тут жезабывает о том, что недавно обрушивала на голову ни в чем не повинного человекагромы и молнии, и обижается, если люди больше не желают с ней общаться.Элеонора иная. В гневе она страшна. Может ударить или швырнуть в васпепельницу, пресс-папье, настольный календарь. В этот момент моя хозяйка неспособна управлять собой, злость затмевает ей разум, но потом, когдабезудержная ярость испаряется, Норе делается стыдно, и она начинает извиняться.Муки совести, которые испытывает бедная Нора, по накалу страстей равны взрывуее же бешенства. И, что самое неприятное, я не понимаю, что провоцирует такиеприпадки.

Вот и сейчас, с какой стати Элеонора налетела на Леру? Да, ясогласен, ситуация, изложенная девушкой, выглядит откровенно идиотской, но вэтом кабинете сидели люди, рассказывавшие и более глупые вещи, однако хозяйкавыслушивала их спокойно. Иногда она отказывает клиентам, чаще соглашается наработу, но орать столь ужасным образом ни разу себе не позволяла.

Лера встала и, не говоря ни слова, пошла в прихожую, ябросился за ней.

– Валерия!

Она взялась за ручку двери.

– Вы работаете с сумасшедшей.

– Нет, нет, просто Нора плохо себя чувствует, у неедавление, – заблеял я, – приходите завтра. Вот увидите, все будет по-другому.

Лера хмыкнула:

– Похоже, вы довольно милый человек.

– Нора великолепный специалист.

– Может быть.

– Но такое случается… иногда…