– Она слишком стара для климактерических заморочек, –отрезала Лера, – и потом, я же не просила бесплатно заниматься моим делом.

Я молчал. А что было сказать?

– Ладно, – тихо закончила Лера, – значит, не судьба.

– Приходите завтра, – повторил я.

– Маловероятно, – покачала головой Лера, – не люблю, когдаменя оскорбляют.

Оставив за собой тонкий запах духов, она шагнула было налестницу, но в последний момент притормозила.

– Посоветуйте мне какого-нибудь частного детектива.

Я протянул ей визитную карточку с координатами «Ниро».

– Вверху два телефона, первый мобильный Норы, второй мой,внизу еще один номер, это сюда, в квартиру. Позвоните мне завтра, около двух,подскажу, к кому обратиться.

Лера положила визитку в карман.

– Завтра? Спасибо, конечно, но, как поется в одной песне:«Завтра нас просто может не быть под этими звездами!»

Я почувствовал легкое раздражение.

– Неуместный пессимизм. С какой стати вам, молодой издоровой, умирать?

– Всякое случается, – пожала плечами Лера, – вдруг кирпич наголову упадет!

Проводив клиентку, я вернулся к Норе в кабинет и сказал:

– Ну вы даете! Чуть не разорвали бедную девушку в тряпки.

– Ничего, – тяжело дыша, ответила Нора, – переживет.

– За что вы ее так? – не успокаивался я.

– Терпеть не могу брюнеток-идиоток, рассуждающих о всемирнойславе! – рявкнула Элеонора. – Она стрижет пуделей? Вот пусть и занимаетсясобаками, нечего у занятых людей время отнимать. А ты, Ваня, несостоявшийсяпрестарелый Казанова, ступай разбирать почту! Ясно?

Я кивнул и пошел в свой кабинет. Приступ ярости, похоже,принял затяжной характер. В момент злости Элеоноре лучше не попадаться на язык,впрочем, он у хозяйки и в обычном состоянии словно змеиное жало, яд так икапает с него. Хотя вроде бы у пресмыкающихся отрава в зубах, языком они нежалят. Несостоявшийся престарелый Казанова! Очень обидно, потому чтонесправедливо. Почему престарелый? Я не так давно справил сорокалетие. ОтчегоКазанова? Никогда не коллекционировал женщин и не укладывал их в свою постельради спортивного азарта. Я, как это ни смешно, романтик в душе, мне надоиспытывать к даме хоть какие-то чувства. И уж совсем оскорбительно определение«несостоявшийся». В отличие от Гриши я просто не люблю распространяться о своихпобедах на ниве любви. Но, поверьте, если я составлю список своих любовниц, онбудет очень длинным, и там окажутся весьма достойные имена. Вот, допустим,Елена… Впрочем, простите, настоящий джентльмен не станет трепаться на стольщекотливую тему, тем более что Елена замужем.

Засунув обиду поглубже, я сел за работу. День полетел безкаких-либо потрясений. Читал почту, отвечал на письма, потом поехал по мелкимпоручениям, в девять вечера отправился в гости вместе с Николеттой. Однимсловом, до кровати добрался в час и, упав в нее, мигом заснул.

– Ваня, – ткнул меня кто-то в бок.

Я сел и увидел Нору.

– Который час? – вырвалось у меня.

– Пять утра, просыпайся.

– Зачем?

– Будем работать.

– В такую рань? – удивился я.

– Да, – мрачно ответила Нора, – да, боже, как я виновата.

– Что случилось? – недоумевал я.

Нора сдвинула брови:

– Лера умерла, та самая, что приходила к нам вчера утром.Перед смертью она успела позвонить мне на мобильный. Я схватила трубку,спросонья не понимая, кто и с какой стати трезвонит. А оттуда голос такойровный: «С вами говорить хотят».

Элеонора воскликнула:

– Да в чем дело, черт возьми!

И тут же услышала очень тихий, прерывающийся голос.

– Убил… он… найдите… он!

Потом раздалось бульканье, звон и снова бесстрастный голосспросил:

– Вы Валерию Ермилову знаете?

– Встречались! – машинально буркнула Нора, которой былонеприятно вспоминать случившуюся с ней истерику.

– Это она вас сейчас вызывала, – пояснила женщина, – оченьпросила, вот я и дала ей трубку.

– Что случилось? – подскочила Нора.

– Умирает она, – объяснила собеседница, – не жилица совсем,может, час какой протянет.

– Кто вы? Где Валерия? – быстро спросила Нора.

– Так из Склифосовского я, – сказала тетка, – с улицы еепривезли, с черепно-мозговой травмой. Подробностей не знаю. Может, хулиганынапали, а может, кирпич на голову упал.

– Кирпич на голову упал, – повторил я, – она так и сказала,уходя: «Завтра нас просто может не быть под этими звездами. Вдруг кирпич наголову упадет».

Раскаяние, охватившее Элеонору, не описать словами. Неслушая моих совершенно разумных высказываний на тему «сейчас еще очень рано»,она выпихнула меня на улицу, велев:

– Как только узнаешь в клинике подробности, сразу звони.

Я направился к машине. Утренняя свежесть пробралась подкуртку, по спине прошел озноб. Может, кто-нибудь просто подшутил над Элеонорой,а Валерия сейчас мирно спит в своей кровати? Встречаются иногда люди, обожающиеидиотские шутки!

Но в Склифосовского мне сразу подтвердили: да, ночью сюдапривезли Валерию Ермилову, и она умерла. Никаких проблем с установлениемличности покойной не было. Она сама сумела назвать перед смертью свое имя, а вее сумочке лежали документы: паспорт, права и парочка квитанций.

Все подробности мне излагал хмурый доктор. Повертев в рукахудостоверение сотрудника «Ниро», врач стал еще более мрачным.

– Что она говорила перед смертью? – спросил я.

Доктор взял со стола скрепку и, ломая ее, ответил:

– Да ничего, мне уже ничего.

– А с кем она общалась?

– Поговорите с Ингой Вадимовной, это наша медсестра.

– Это возможно сейчас сделать?

Врач кивнул и, взяв телефонную трубку, буркнул:

– Зайди.