смягчила отказ самой нежной улыбкой. — Не верь телу... — взгляд скользнул по одеялу. — Ты еще слишком слаб, атаман. Дел много, а время уходит. Тебя же снова мой мир звал, да? И не отрицай. Я же здесь была. Все видела и все слышала…

— Я тоже кое-что почувствовал, прежде чем заснуть… — привычно попытался увильнуть от сложной темы. Но послушница Черного Собора не собиралась так просто сдаваться.

— Перестань, атаман, — сморщила носик девушка. — Не веди себя, как прыщавый юнец. Ты же мужчина. Воин! Полководец… И сменив хана в Орде, еще раз доказал это. Значит, и мы с Иридией не ошибаемся.

— Мне бы твою убежденность… — проворчал я, неохотно слезая с постели.

— А ты не сомневайся… — проворковала та. — Делай, что должен. И пусть будет, что будет.

С этим не поспоришь. Тем более, в данный момент у меня нет альтернативы. Поскольку желание пошалить сменилось гораздо более мощной и первозванной потребностью. Так что я по-быстрому натянул рейтузы, сунул ноги в сапоги, набросил на плечи куртку и шмыгнул наружу.

— Слава!

— Сла-ава! Сла-ава!

Моб твою ж ять! Так и до конфуза недалеко… Стоявшие у входа в шалаш черкесы первыми рявкнули приветствие, а там и остальные подхватили.

Да, как! Чтоб мне лопнуть! Пока я на простынях прохлаждался, мои офицеры не дремали. Выстроили отряд, словно для смотра. Замерли двумя шеренгами, как под линеечку. Несмотря на то, что верхом. И лошадей по мастям подобрали. Панцирные казаки Мамая все как один на вороных боевых конях. Черкесы — на белоснежных скакунах. А офицеры красуются на тяжелых бронированных аравийцах. Загляденье просто. Кони защищены кольчужными масками и попонами. Очень похоже на легендарных сарматских катафрактариев* (*греч., — покрытый бронёй. Тяжёлая кавалерия в Античную эпоху). Только у тех броня была настолько громоздкая, что лошади передвигались шагом, а вскачь их пускали буквально перед рядами противника. Только чтоб разбег для удара набрать.

У моих же кольчуга легкая. Могут нестись, как ветер. От прямого столкновения с копьем не защитит, но режущую стрелу и саблю остановит. А главное, живот прикрыт. Излюбленное место удара ополченцев, вооруженных пиками или косами. Спешенный рыцарь им уже не так опасен, как всадник. Вот и стараются в первую очередь коня убить.

Красавцы, одним словом. Похоже, пока я восстанавливал справедливость в Орде, Мамай тоже не дремал, а поставил дело разграбления разбойничьих обозов на поток. Иначе, откуда столько денег? Лошади, особенно, боевые — не одну тысячу за хвост стоят. Отару овец или средних размеров стадо купить можно. Вон как щеки надул, довольный. И идальго тоже не хуже казака лыбу тянет. Усы и эспаньолка, будто знак хиппи во все стороны разъезжаются.

Да и народу в отряде заметно прибавилось. Не помню… амнезия, мля… сколько у меня было панцирных казаков до этого, но уж точно не три десятка. Да и черкесов не двадцать… Даже, двадцать два! Двое ж еще за спиной маячат. И в охранении, наверняка, не меньше тройки бойцов. Сам же приказывал… Растет сила. Если так и дальше пойдет, скоро сами себя не прокормят. И запасов Замошья не хватит. Придется еще чье-то хозяйство к рукам прибирать. По-соседски…

— Здорова, молодцы!

— Слава!

Глава вторая

Степь, да степь кругом, вдаль обоз пылит.

Ага, размечтался. Пылит… Ползет, как вареный рак. Двадцать воловьих упряжек, размеренным шагом тащат основной груз. Еще две дюжины телег, запряженных лошадьми, везут товар полегче. В основном, одежду и запас провизии. В том числе и для тягловой силы. Стадо коров, голов в сто и отара овец — последних фиг сосчитаешь — сунут стороной, оставляя за собою выгрызенную до черноты землю. Как саранча.

Бредем медленно. От водоема к водоему. А попадется речушка — двигаемся вдоль берега, так долго, сколько получится, чтобы не сильно отклониться от северо-западного направления. Навоевавшись и заработав небольшое сотрясен… в смысле, состояние — я возвращаюсь домой. В пожалованное мне королем Речи Посполитой деревню Замошье.

Таким было решение, принятое на общем совете моих товарищей, спутников и командиров.

После общего построения и громогласного изъявления радости по поводу моего исцеления, отряды казаков и черкесов разъехались по засадам. Казаки на левый берег, черкесы — на правый. А я усадил всех товарищей за обильный завтрак и стал излагать имеющиеся планы на ближайшее будущее.

Прожект состоял из двух основных блюд: визит к гетману Хмельницкому, дабы получить причитающуюся часть вознаграждения. Судя по авансу, весьма солидному. И — возвращение в родные пенаты. Поскольку, давно уже хотелось взглянуть, чего там без меня наворотить успели. А, заодно, проверить, на что расходуются отпущенные средства. Заработанные, можно сказать, кровами мозолями и потом. Согласно смете или, как водится при каждом грандиозном строительстве, утекают незримыми ручейками на сторону?

Визит к Хмельницкому имел свои плюсы, ибо принес бы мне фактически гарантированную прибыль, причем не натуральным продуктом, а в звонкой монете. К тому же, часть денег можно было потратить на наем мастеровых. Которых на Сечи всегда имелось с избытком. Особенно, кузнецов и оружейников. Что в растущем, как я надеялся, городище совсем не лишнее. Но имелась и сложность — никто не мог точно сказать, где именно сейчас гетман находится. Сидит в Переяславе или Чигирине? Или в поход на ляхов выступил? А гоняться за ним, ловя слухи, дело хлопотное. Может статься, что и долгое. Тогда как я и без этого уже затянул с возвращением.

Воевода, небось, заждался. Недоумевает, куда его наемник подевался? Чем таким занят, что за вознаграждением не торопится? Согласитесь — весьма странно, для человека, который, как Обухович считает, родную сестру в бордель продать готов. И подозрительно…

А мне оно надо? В смысле, вызывать подозрительность у ближайшего вельможи? Который, сам по себе и не очень страшен, но ненужный, а то и вредный для имиджа слушок легко в королевские уши пустить способен.

Нафиг… Тем более, если я не собираюсь до бесконечности отлынивать от намеков Мелиссы и амазонки. А я ведь не собираюсь.

Во-первых, — обещал. Во-вторых, — самому надоело просыпаться в поту от кошмаров. С каждым разом становящихся все ярче и насыщеннее. Того гляди, в очередном сне собственную кончину увижу.

Так что даже обрадовался, когда мои спутники большинством голосов высказались за возвращение