Так как ужин пришел к концу, он с этимисловами поднялся и передвинул свой стул на прежнее место у камина. Другие гоститоже поспешили выйти из-за стола, где было очень холодно, и рассесться поближек огню, чтобы их хорошенько припекло перед сном. Монах, исполнявший обязанностихозяина, отвесил поклон, пожелал всем покойной ночи и удалился. Но общительныйпутешественник успел шепнуть ему, что недурно бы получить подогретого вина, чтотут же и было обещано. Вскоре вино принесли, и виновник затеи, усевшись вцентре кружка, перед самым камином, принялся наполнять стаканы.

Младшая из двух молодых девиц сидела молча всвоем темном уголке (лампа коптила и почти не давала света, так что освещенобыло только небольшое пространство перед камином) и внимательно прислушиваласьк тому, что говорилось о занемогшей путешественнице. Когда все занялись вином,она встала и потихоньку выскользнула из комнаты. Прикрыв за собой дверь, онапомедлила в замешательстве, не зная, в какую сторону идти; но после недолгихблужданий по гулким коридорам набрела на помещение в конце главной галереи, гдеужинали слуги. Здесь ей дали лампу и рассказали, как найти комнату больной.

Нужно было подняться по главной лестнице вверхний этаж. Голые, беленые стены кой-где были прорезаны окнами, забраннымижелезной решеткой, и от этого монастырь казался ей похожим на тюрьму.Стрельчатая дверь комнаты или кельи, где поместили больную, была притворенанеплотно. Она постучала раз, другой, третий, но, не дождавшись ответа,осторожно толкнула дверь и заглянула в комнату.

Дама лежала с закрытыми глазами на постели,под целой грудой одеял и пледов, которыми ее укутали, когда она очнулась отобморока. В углу подоконника стояла лампочка, но ее слабый, мерцающий огонек немог разогнать тьму, сгустившуюся под сводами. Девушка нерешительно приблизиласьк постели и спросила шепотом:

— Вам лучше?

Больная дремала, и этот тихий шепот неразбудил ее. Девушка постояла у постели, внимательно вглядываясь в спящую.

— Как хороша, — прошептала она еле слышно. — Яникогда не видела такого красивого лица. И как не похожа на меня!

Последнее замечание могло показаться странным,но, видно, в нем был какой-то странный смысл, потому что на глазах у девушкивыступили слезы.

— Я знаю, что угадала. Это о ней он говорил втот вечер. Я могла бы ошибиться в чем угодно, только не в этом, только не вэтом.

Она нежно и бережно отвела прядь волос,упавшую на лицо спящей, потом дотронулась до ее руки, которая лежала поверходеял.

— Мне приятно смотреть на нее, — сказала онапро себя. — Приятно видеть то, что так пленило его.

Она хотела убрать руку, но в эту минуту спящаяоткрыла глаза и вздрогнула от неожиданности.

— Ради бога, не пугайтесь. Я одна изпутешественниц, прибывших вместе с вами. Я пришла узнать, как вы себячувствуете и не могу ли я чем-нибудь помочь вам.

— Вы, кажется, уже были так любезны, чтоприслали мне свою горничную.

— Нет, это моя сестра, а не я. Но скажите, вамлучше?

— Гораздо лучше. Я ушиблась при падении, но несильно, и сейчас, когда я полежала и согрелась, все уже почти прошло. Простокогда мы там ждали ужина, у меня вдруг закружилась голова и я потеряласознание. Боль была и раньше, но тут она как-то сразу меня одолела.

— Можно, я посижу с вами, пока кто-нибудь непридет? Вам это не помешает?

— Напротив, буду очень рада, одной тактоскливо. Но я боюсь, как бы вы не озябли, здесь очень холодно.

— Я не боюсь холода. Я не такая хрупкая, какможет показаться на вид. — Она проворно пододвинула к постели грубо сколоченныйтабурет (два таких табурета стояло в комнате) и села. Больная не менее проворностянула с себя один из теплых дорожных пледов, накинула его на гостью и, чтобыон не свалился у той с плеч, обняла ее одной рукой.

— Вы так похожи на добрую, заботливую сиделку,— улыбаясь, сказала дама, — что мне кажется, будто вас ко мне прислали из дому.

— Я очень рада, если так.

— Я задремала, и мне снился дом. Старый мойдом, где я жила, когда еще не была замужем.

— И когда не уезжали так далеко.

— Мне случалось уезжать и дальше; но тогда то,что мне всего дороже в этом доме, было со мной, и тосковать было не о чем. Асейчас, оставшись одна в этой комнате, я немножко затосковала, вот мне ипривиделся такой сон.

Грустная нежность и что-то похожее насожаление слышались в ее голосе, и гостья, чувствуя это, старалась смотреть всторону.

— Странно, что случай в конце концов свел насвместе, и так даже близко, под одной шалью, — после некоторого молчания сказаладевушка. — Я ведь, думается мне, давно уже ищу встречи с вами.

— Вы ищете встречи со мной?

— У меня есть записка, которую я должна былапередать вам, если мы повстречаемся. Вот она. Или я очень ошиблась, или онаадресована вам. Да?

Дама взяла записку, сказала «да!» и сталачитать.

Гостья не сводила с нее глаз, пока она недочитала до конца. В записке стояло всего несколько строчек. Дочитав, дамаслегка покраснела, поцеловала гостью и крепко сжала ей руку.

— Он пишет, что милая, добрая девушка, которуюон рекомендует мне этим письмом, может когда-нибудь стать для меня поддержкой иутешением. Что ж, так оно и случилось — при первом же знакомстве.

— Я не знаю, — нерешительно сказала гостья, —я не знаю, известна ли вам моя история? Он вам никогда ее не рассказывал?

— Нет.

— Я так и думала. Но сама я не вправерассказать ее вам сейчас, потому что меня очень просили не делать этого. В нейнет ничего особенного, просто вы бы тогда поняли, почему я должна просить васне упоминать здесь об этой записке. Вы видели моих родных? Кое-кто из них — я вэтом признаюсь только вам — не чужд некоторой гордости, некоторыхпредрассудков.

— Знаете что, — сказала дама, — вы лучшевозьмите письмо назад, чтобы оно не попалось на глаза моему мужу. А то, если оно нем узнает, то может как-нибудь невзначай проговориться. Спрячьте его снова усебя на груди, так будет вернее.

Гостья с величайшей осторожностью спряталаписьмо. Ее маленькая, тонкая ручка еще держала его за уголок, когда в коридорепослышались чьи-то шаги.