— Я обещала, — сказала гостья, вставая, —написать ему после того, как мы с вами встретимся (ведь мы должны быливстретиться, рано или поздно), и рассказать, здоровы ли вы, счастливы ли. Я,пожалуй, напишу, что вы здоровы и счастливы.

— Да, да, да! Напишите, что я вполне здорова ивполне счастлива. И что я от всего сердца благодарна ему и никогда его незабуду.

— Ну, мы еще увидимся утром. И наверно не впоследний раз. Доброй ночи!

— Доброй ночи! Благодарю вас, благодарю завсе. Доброй ночи, дорогая моя!

Прощанье вышло торопливым и взволнованным, итак же торопливо и взволнованно гостья покинула комнату.

Она ожидала встретить за дверью мужа своейновой приятельницы, но по темному коридору шел не он, а его спутник, тот, чтохлебной корочкой вытирал с усов капли вина. Он уже прошел мимо и удалялся, но,заслышав за собой шаги, круто обернулся назад.

По своей чрезвычайной галантности этотджентльмен никак не мог допустить, чтобы молодая барышня одна спускалась слестницы, да еще сама освещала себе путь. Взяв у нее из рук лампу и подняв так,чтобы как можно больше света ложилось на каменные ступени, он пожелал проводитьее до места. Она шла за ним, с трудом скрывая неприятное чувство, которое всемсвоим обликом вызывал в ней этот человек. Еще до ужина, глядя на него из своеготемного уголка, она мысленно представляла его себе среди знакомых ей лиц иобстановки, и мало-помалу ею овладевало отвращение, граничившее с ужасом.

Он галантно довел ее до обшей комнаты, и сам,войдя следом, уселся на свое прежнее место — самое удобное место перед камином.Озаренный неверными отсветами догорающего пламени, он спокойно допивал вино,протянув к камину ноги, а чудовищная тень, колыхавшаяся на стене и потолке,передразнивала все его движения.

Все уже разошлись по своим комнатам, чувствуяусталость, и только отец молодой девушки дремал на стуле у огня. Общительныйпутешественник не поленился сходить наверх, чтобы принести свою дорожную фляжкус бренди. Так по крайней мере он объяснил седовласому джентльмену и его дочери,вылив содержимое фляжки в оставшееся вино, и с наслаждением потягивая этусмесь.

— Позвольте полюбопытствовать, сэр, вы вИталию держите путь?

Седовласый джентльмен, стряхнув с себядремоту, собирался уходить. Он ответил утвердительно.

— И я также, — сказал путешественник. —Надеюсь, я буду иметь удовольствие засвидетельствовать вам свое почтение вболее мягком климате и среди более веселых картин природы, чем здесь, на этоймрачной горе.

Седовласый джентльмен поклонился, довольно,впрочем, холодно, и сказал, что весьма польщен.

— Мы, люди благородные, но бедные, сэр, —продолжал путешественник, вытирая рукой усы, которые он обмочил в своей смесивина с бренди, — мы, люди благородные, но бедные, лишены возможностипутешествовать с княжеской роскошью, но это не мешает нам ценить все, чтоукрашает жизнь. Ваше здоровье, сэр!

— Благодарю за любезность, сэр.

— Здоровье вашего уважаемого семейства — вашихпрелестных дочерей!

— Еще раз благодарю за любезность, сэр.Позвольте пожелать вам спокойной ночи. Дитя мое, что, наши — кха — люди здесь?

— Они нас ждут, отец.

— С вашего разрешения! — воскликнулпутешественник, услужливо распахнув двери перед седовласым джентльменом,который, опираясь на руку дочери, шел к выходу. — Желаю хорошо отдохнуть! Доновой приятной встречи! Да завтрашнего утра!

При этих словах, сопровожденных изящнейшимжестом приветствия и любезнейшей улыбкой, молодая девушка вся сжалась, словнобоялась ненароком коснуться его, проходя мимо.

— Черт возьми! — оставшись один, пробормоталобщительный путешественник, уже без сладости в голосе и без улыбки на лице. —Все пошли спать, придется и мне идти. И куда они так торопятся! Здесь, в этойглуши, в этом ледяном безмолвии, ночь покажется достаточно долгой, даже еслилечь на два часа позже.

Он запрокинул голову, допивая свой стакан, итут его взгляд упал на книгу записи проезжающих, лежавшую на фортепьяно. Онабыла раскрыта, а перья и чернила, стоявшие рядом, указывали на то, что вновьприбывшие расписались в ней совсем недавно — должно быть, во время его отлучки.Он придвинул книгу к себе и прочел:

С сопровождающими из Франции в Италию:

Уильям Доррит, эсквайр

Фредерик Доррит, эсквайр

Эдвард Доррит, эсквайр

Мисс Доррит

Мисс Эми Доррит

Миссис Дженерал

Мистер и миссис Генри Гоуэн. Из Франции вИталию.

Взяв перо, он вывел внизу мелкими затейливымибуковками с длинным росчерком, который, точно лассо, обвился вокруг остальныхимен:

Бландуа. Париж. Из Франции в Италию.

Потом, с какой-то странной усмешкой, откоторой усы его вздернулись кверху, а нос загнулся книзу, он захлопнул книгу иотправился спать.

Необходимо теперь представить читателюсверхдостойную даму, занимавшую при семействе Доррит столь видное положение,что ей была уделена отдельная строка и книге для записи проезжающих.

Миссис Дженерал была дочерью духовного лица ижила в небольшом провинциальном городке, где она задавала тон, покуда неприблизилась к сорокапятилетнему возрасту настолько, насколько этопозволительно для незамужней особы. Об эту пору некий интендантский чиновник,лет шестидесяти, сухарь и педант, пленился той уверенностью, с какой онаправила упряжкой светских приличий, указывая путь всему местному обществу, ипожелал удостоиться чести воссесть с нею рядом на подушках кабриолета, которыйназванная упряжка везла по дороге хорошего тона. Предложение было принято,чиновник с большой помпой взгромоздился на сиденье, а миссис Дженералпродолжала править и правила до самой его смерти. За это время под колесамисупружеского экипажа успело погибнуть несколько неосторожных, пытавшихсяперебежать Приличиям дорогу; но их переехали с соблюдением всех правил и безвульгарной суетливости.